Рядом с удостоверением лежала кучка золота, в которой помимо золотых монет можно было разглядеть кольцо с рубинами, серьги с сапфирами и золотые часы-луковку. При виде этих знакомых всем с детских лет семейных ценностей семья Казюлиных дружно ахнула. Но человек в штатском предостерегающе поднял руку.

– Говорить будете, когда я вас спрошу, – негромко произнес он, но всем как-то сразу захотелось его слушаться.

А сотрудник уже повернулся к Леопольду:

– Значит, вы утверждаете, что являетесь гражданином Лаврентием Олеговичем Никольским? Подполковником в запасе?

– Это я. Но это имя мне не нравится, поэтому близкие зовут меня Леопольдом.

– Допустим, документ ваш. Но удостоверение свое зачем тогда спрятали в тайник?

– Я вам уже тыщу раз говорил, я не прятал.

– Как же оно там очутилось?

– Не знаю. Убрал кто-то.

– Убрал? И с какой целью?

– Не знаю.

– А драгоценные изделия, которые лежали вместе с удостоверением, являются вашей собственностью?

– Да. Мои.

– Врет он, дяденька! – не выдержал Васенька, высунувшись из-за взрослых. – Это наши кольцо и сережки! Их еще прабабушка носила. А часы от деда остались! Я их много раз видел, пусть Леопольд их нам вернет, скажите ему, чтобы вернул!

– Тишина! Разберемся.

Допрос длился недолго. И Казюлины очень быстро поняли, что кольцо и серьги очень мало волнуют следователя, ему куда важней было разобраться, что за персона гражданин Леопольд.

– Потому что удостоверение это фальшивое. Но изготовлено мастерски. И поэтому я спрашиваю, кто вам его дал. Где же трудится такой искусник? Молчите? Напрасно. Мы это выясним очень скоро и без вашей помощи. Но для вас это послужит еще одним лишним пунктом обвинения.

Внезапно Ида Францевна вскочила со своего места и возбужденно заговорила:

– Это я взяла! Записывайте, это я взяла золото и драгоценности у моих соседей. Хотела показать Леопольду, что и у нас тоже ценности имеются, не лыком шиты. Спрятала в тайник. И удостоверение туда же сунула. Настоящее достала, а фальшивое сунула! Подшутить хотела! А потом забыла. Склероз у меня! Теперь только вспомнила. Это все я сделала. Леопольд тут совсем ни при чем.

– Сядьте, гражданка, вас допросим в свое время. И советую вам пересмотреть свои показания. Друга милого вы своей ложью не спасете, а себя погубите.

– Это я взяла! – свернула глазами женщина. – И драгоценности у соседей, и удостоверение у Леопольда!

– Боюсь, вы не понимаете. Никакого «взяла» или «отдала» тут быть не может. Вы совершили кражу, а это действие карается законом.

– Все равно! Мне все равно! Меня наказывайте, а Леопольда отпустите! Он ни в чем не виноват!

– Помолчите. Ваш сожитель является человеком с богатым криминальным прошлым. Никакой он не подполковник, как всем тут заливал. Кличка его Махно, и получил он ее за такую жестокость к своим недругам, которая настоящему атаману и не снилась. Ну, задержанный, говорить-то будем?

Какое-то время Леопольд молчал. Потом он медленно повернул голову и взглянул на притихших Казюлиных. Просканировав взглядом их всех, он остановился на бабушке Лиде.

И сказал:

– Ты! Ты себе даже не представляешь, глупая женщина, какую беду накликала на головы своих. Тебе это так просто с рук не сойдет. Теперь все вы на счету у моих людей. И жить вам осталось три года.

Бабушка Лида испуганно ахнула. Но следователь лишь поморщился.

– Если бы я умирал всякий раз, когда меня проклинает очередной задержанный, то мы бы с вами тут не разговаривали. Он понимает, что попался, что он жалок, и запугивает вас. Не бойтесь!

Вскоре в квартире остались только Казюлины своим дружным семейным коллективом. Леопольда увели следователи, они же забрали Иду Францевну, которая продолжала твердить, что она одна виновата во всем. Желая выгородить Леопольда, она была готова взять на себя любую его вину. И на соседей смотрела такими несчастными обезумевшими глазами, что тем становилось еще сильнее не по себе.