– Что с ней будет? – спросила бабушка Лида, которой внезапно стало плохо с сердцем.

– Показания ее и ваши записаны. Вашей соседке грозит от года до трех. Это будет решать суд.

– Так ее будут судить! За что же? Ведь она ничего не крала. Это же Леопольд!

– Дело в том, что он говорит, что драгоценности у вас не крал и даже не знал об их существовании. А вот ваша бывшая соседка, напротив, утверждает, что драгоценности украла она. Мне ясно, что она его пытается выгородить. Но мои убеждения к делу не приложишь. Потому обвиняемой по делу числится она. И наказание понесет тоже она.

– Но…

– А вам всего доброго! Прощайте и до встречи. – Следователь по очереди потряс руки всем взрослым Казюлиным. – Побольше бы таких ответственных людей. Сегодня с вашей помощью мы задержали опасного преступника. И будем надеяться, через него выйдем еще и на других его подельников.

Когда дверь за ними закрылась, Леша повернулся к матери.

– Что ты им наговорила на Леопольда? Ради простого жулика офицеры из государственной безопасности сюда бы не явились.

– Сказала, что он шпион. Живет по поддельным документам. И встречается с подозрительного вида иностранцами. А по ночам стучит азбуку Морзе. И рация у него есть!

– И они тебе поверили?

– Ну ты же видишь, что поверили.

– Но ни рации, ни подозрительных иностранцев у Леопольда в комнате не нашли.

– Все равно они его забрали!

Все были рады, что избавились от досаждающего им Леопольда. Следователь дал им понять, что назад он уже никогда не вернется. Вот только плохо, что Ида Францевна пострадала во время их маневра. Все Казюлины очень хотели, чтобы Леопольд исчез из их жизни, так хотели, что даже не подумали о последствиях. Леопольд исчез, но он прихватил с собой их добрую соседку Иду, которую они любили как родную. Да, дело было ими сделано, но заплаченная за избавления от Леопольда цена казалась всем чрезмерно высокой.

После отъезда бригады «скорой» Сильмариллион был как в шоке: ничего не видел, не слышал, и даже мыслей никаких в голове у него не было. В себя он пришел, когда почувствовал рядом чье-то присутствие.

Это была тетя Тоня, близкая подруга еще бабушки Сила. Она начала говорить сразу, словно продолжая прерванный раньше разговор:

– Я ей и говорю, не дело это, Настасья, в наше время незнакомых мужиков в дом водить. Конечно, дело твое, женщина ты взрослая, наверное, знаешь, что делаешь, но я бы на твоем месте все же поостереглась.

– О чем это вы? – переспросил у нее Сил.

Тетю Тоню он знал очень хорошо. Она дружила с его бабушкой Леной, на ее глазах выросла мама, и конечно, тетя Тоня помнила маленьким и самого Сила.

– Ты меня не слушаешь?

– Простите, задумался.

– Задумался он, – проворчала тетя Тоня. – Тут такие дела делаются, а он задумался. Кавалера, говорю, мать твоя себе завела! Он ее и ухайдокал!

– Что? Какого кавалера?

– А ты и не знал?

– У мамы кто-то завелся? Поклонник?

– Заводятся только вши и тараканы. А мужика искать надо. Уж не знаю, где Настасья его откопала, только мужик он из себя и впрямь видный. Уж на что я старая бабка, а оценила. Холеный такой из себя, гладкий да модный. В возрасте уже, но этого совсем не чувствуется. Настасья это в нем ценила, она и мне говорила, много ли мужиков в возрасте среди наших знакомых найдется, которые бы свою форму блюли. Посмотришь, один плешивый, у другого зубов нету, третий просто жирный. И все Ален Делонами себя считают, ходят, грудь выкатив. А Георгий – сразу видно, что за собой следил. За это ему от меня твердая пятерка полагается.