Соломенные тюфяки, брошенные на доски, должны были облегчить пленницам страдания от тряски по ухабам и колдобинам.

– Эй, осторожнее, я тебе не мешок с зерном, – буркнула женщина в платке, наброшенном на плечи, забираясь в повозку.

Венда лишь строго глянула на стражника, схватившего ее за локоть, чтобы толкнуть вперед. Она всегда умела держаться с достоинством, к ней так просто не подступиться.

Выставив охрану по краям каравана, мы двинулись в путь.

– Что встали? – крикнул я. – Поехали!

Перед нами вырастали широкие стволы деревьев, из земли проступали массивные корни, низкие ветки иногда хлестали по плечам или голове.

После долгого дня в пути, все выглядели уставшими. На небе все это время не было даже облачка. Жара осязаемо давила на плечи. Мулы и лошади, не говоря уже о людях, еле переставляли ноги. Перед самым закатом мы наконец-то добрались до оазиса.

Вид с вершины открывался величественный. Заходящее солнце превратило ущелье в сияющее стекло. Тут и там переливались лужицами тепловые миражи, создавая иллюзию озер – ложные обещания этого проклятого места.

Однако мой взгляд оказался прикован не к этому. В центре ущелья поднимался спиралью столб песка, поддерживаемый облаком пыли. Мне уже приходилось видеть подобные явления, в том числе и загадочные песчаные бури, которые налетали, словно из ниоткуда и также внезапно прекращались. Но это зрелище было странным. Вероятно, все дело было в неподвижности песчаного столба. В этом было что-то таинственное.

Женщины выбрались из повозки и, еле переставляя ноги, расположились тесной кучкой, молчаливые и напуганные.

Венда приблизилась к источнику, в котором небольшими струйками била вода. Она настороженно огляделась, прислушиваясь к шуму, уверенным движением наполнила плошку с выщербленными краями живительной жидкостью.

Пока стражники расседлывали коней и разводили костры, я снял с седла кожаную флягу и тоже направился к источнику.

– Дон… – одними губами выдохнула она.

– Молчи. Ничего не говори. Ты меня не знаешь. Опасно это. Я найду способ вытащить тебя, – прошептал я в ответ.

Венда понимающе закивала.

Наполнив флягу, я направился к разгоравшимся кострам. Сев на корточки я некоторое время подкармливал пламя сухим хворостом, размышляя о будущем побеге.

Над округой поплыли запахи простой, но сытной походной еды.

Мы с Библусом пошли к краю возвышенности и начали рассматривать песчаный столб.

– Как думаешь, что это такое? – спросил он, прищурив карие глаза, в полумраке казавшиеся смоляными.

– Никогда прежде не видел ничего подобного, – уверенно ответил я. – Прикажу караульным, чтоб наблюдали за ним. Если столб хоть немного качнется, пусть сейчас же будят меня.

– Держи меня в курсе любых изменений и если что, поднимай всех, – распорядился Библус, отправляясь спать.

Я расположился недалеко от пленниц.

Две женщины-невольницы сварили похлебку для своих собратьев по несчастью, которых разместили в центре лагеря у большого костра. Женщины и мужчины сидели вокруг, некоторые спали прямо на земле, тесно прижавшись друг к другу.

Когда все уснули, я подошел к Амадеусу, взял его под уздцы и повел в темноту.

Через полторы сотни шагов я остановился, снял с него уздечку и седло и, обняв за шею, прошептал:

– Здесь мы с тобой попрощаемся. Возвращайся домой и жди меня там.

Жеребец недовольно затряс головой, нетерпеливо забил копытами оземь, словно возмущаясь, но я слегка похлопал его по крупу.

– Так нужно, друг мой, но обещаю, мы скоро встретимся с тобой.

Постояв немного, он сорвался с места и припустил бешеным галопом, а я вернулся в лагерь. Кругом стояла тишина. Часовой дремал, сидя у костра. Отблески костра отражались на лезвии его меча тусклым, быстро гаснущим мерцанием.