Милая сказочка. Ну а на что я надеялась? На студию Диснея попасть? Настоящие сказки жестоки и бескомпромиссны.

Не будем усугублять положение.

Встаю, поднимаю женщину — бедняжка до сих пор стояла на коленях — и пытаюсь улыбнуться:

— Прости меня… — делаю паузу. Она понимает, кивает и подсказывает:

— Гарда, я ваша преданная Гарда… Это значит «Защищающая»… — частит она.

Обнимаю за плечи и говорю уже куда дружелюбнее:

— Прости меня, Гарда. Должно быть, от зелёной вспышки мой разум помутился, и я начала считать себя кем-то другим. Да ещё и многое забыла.

— Это не страшно, госпожа. Я помогу вам справиться и вспомнить. Главное, вы снова хорошенькая. А за красоту вам простят многое.

Это, безусловно, радует. Бонусы нового мира мне будут весьма кстати. Надеюсь, они помогут мне продержаться до той поры, пока я разберусь, что к чему и как вернуться назад.

А пока остался последний, самый больной вопрос:

— Как меня зовут?

— Илона, — говорит Гарда. — Её высочество Илона Атомикская.

Вздыхаю с облегчением: хоть к новому имени привыкать не придётся. Уже хорошо.

— Гарда, ты, кажется, принесла вещи, чтобы я могла привести себя в порядок?

— Так и есть, моя госпожа. Давайте я помогу вам умыться и причешу вас.

И я с радостью отдаюсь на её милость.

7. Глава 3. Не хочу быть принцессой!

Кроме вещей и гребня у Гарды в корзине оказываются два бруска. Они похожи на закаменевшее вишнёвое желе. Внутри — пробегают молнии. Каждая — будто разбивает набежавшие тучи. И весь сгусток тёмно-красного тумана, которым наполнены бруски, вспыхивает алым. Завораживающее зрелище. Если смотреть долго и не отрываясь, создаётся впечатление, что ты в эпицентре космического шторма. Примерно таким его показывают в фантастических фильмах.

Гарда трогает меня за плечо, наваждение рассеивается.

— Нельзя смотреть на дьявольские головешки долго, — заботливо ворчит прислужница. — Поговаривают, они могут обратно в ад утащить.

Она размещает «головешки» на полу, параллельно, как рельсы, ставит на них медный таз и льёт в него воду.

— Так эти штуки из самого ада? — говорю я, отмечая, как быстро вода начинает парить.

— Да, Смельчак Томас, говорят, выхватил их из-под того котла, где кипят грешники. Принёс их в наш мир, и теперь мы их в быту пользуем. Очень удобно. Вот, скоро согреется водица. Вымоем ваши волосы, госпожа.

Голову вымыть действительно надо — сальная, колтун колтуном. А ещё лучше остричь «красоту» до нормально длины. Перебираю локоны. Сейчас они не серебряные, как у меня обычно, а мышасто-серые и совсем невзрачные.

— Кто такой Томас?

Гарда отрывается от приготовлений. На столе уже дожидаются «работы» вполне приличное на вид и к тому же пахучее мыло, различные гребни, флакончики с разноцветными жидкостями, полотенца, заколки.

— Вы, правда, не помните? — в голосе и глазах Гарды — явное сочувствие.

— Зелёная вспышка, — напоминаю я, жалобно улыбаюсь и трогаю голову: не судите строго, память отшибло.

— Бедная девочка, — бормочет Гарда. Обмотав руки полотенцами, поднимает таз с водой и ставит на табурет. — А ведь в детстве вы так любили легенды о Смельчаке. А сам его поход в ад могли в деталях рассказать… эх… — она горестно вздыхает. — Раздевайтесь, будем мыть вас.

Я скидываю засаленное рубище, бывшее до ныне единственной моей одеждой, переступаю через него и позволяю Гарде вертеть себя, как куклу. Наставница льёт на меня воду. Струи воды приятно щекочут и согревают. Мыло пахнет ночной фиалкой.

— Смельчак Томас, значит… — рассказывает между делом Гарда, — … ваш прапредок. Весь род королей Северной Атомики от его корня пошёл.