Не вижу ничего смешного, внезапно хочу заорать. Ни-че-го!

— Какой?

Мое требование ему явно очень не нравится, и он ступает вперед, но потом останавливается и сводит пальцы прямо на губах, собирая в кулак.

— Обеспечу тебя приличным поцелуем, — вскидывает Везувий голову. — Тоже на память. Тебя приходится всему учить.

Ему реально не стоило этого говорить.

— Это такое же «на память», когда ты сбежал от меня в галерее? — вне себя от унижения срываюсь я.

Застывший, он смотрит на меня так напряженно, что я теряю ориентацию в пространстве… теряю причину моего нахождения здесь, в затемненном уголке, в стороне от залитого светом фойе помпезного отеля.

Причину моего нахождения в самом отеле.

Везувий не жалеет мой локоть, когда направляет наши тела к ресепшн-стойке.

— Зачем это нам туда?

— При свидетелях. Все будем делать при свидетелях. Достань колоду, нераспечатанную, — бросает он мерзким тоном Арсению. — Классическая или стад? — интересуется у меня, намеренно поглядывая сверху вниз. Даже его ресницы двигаются сурово.

— Что-что?

Классическая или стад? Это позы… в сексе?

— Игра в покер. Какая? — с нажимом продолжает он.

Невероятно сложно выбрать, когда не умеешь играть в покер.

— Я играю в дурака, — безапелляционно заявляю я, выдирая локоть из хватки. — И в подкидного тоже, да. И в классический. Обычный.

Ошеломленно он взирает на меня, но не из-за ответа, а, видимо, из-за того, что сам не заметил, как цепко держал меня все это время.

И что толку думать о таком? Ведь в галерее Везувий тоже многое проецировал своим поведением.

Со вздохом опускаю локоть на стойку, подпирая ладонью щеку. Я намерена выиграть, потому что другой вариант невозможен. Но обещание утешительного приза превратило мое сердце в монстра. Не знаю, как жить с этим чудовищем внутри. У меня трясутся поджилки, а в животе — холодно-горячее желе, и оно издает какой-то вой. Жуть.

Везувий совершенно бесцеремонно направляет взгляд на мой ботинок, который стучит по подошве своего собрата.

— Давай, раздавай, — со вздохом говорю я.

Надежда на то, что после моего приказа Родин специально сделает наоборот, улетучивается.

От шелеста карт в его непоколебимых руках у меня дрожат даже зубы.

Давай быстрее, не мой будущий муж.

Везувий явно решил растянуть удовольствие, демонстрируя послушание карт в ладонях мастера.

Червы и пики хрустят, водопадом слетая к мрамору, а у меня собираются злые слезы в глазах.

Подавляю их с такой силой, что опущенную руку сжимаю в кулак.

Я выиграю. Выиграю! Иногда достаточно… везения.

— Дама снимает, — неожиданно тихо говорит Везувий.

Даже не поднимаю глаза.

— Где эта дама? — недоумеваю. — Здесь дамы нету, Родин, здесь только я.

— Снимай, — мрачным голосом приказывает он. — Снимай, черт побери.

Оказывается, многое в «Джеймс Бонде» — чистая правда. Люди заметно потеют во время игры, и иногда одна партия — на жизнь или смерть. Ну, люди как я, например. А Везувий разве человек?

Он не прилагает никаких усилий для того, чтобы скрыть как хищно играет.

Когда я забираю очередную партию карт, уже чудится, что бубновый король глядит на меня с издевкой с гладкой картонки.

— Ты мухлюешь, — вырывается у меня от отчаяния.

— За эти слова тебя бы удалили из-за стола, — стучит он костяшками пальцев по мрамору.

— Хватит, — практически перебиваю я.

— Это я уже от тебя слышал, и каждый раз ты потом просила еще и быстрее, — бесцветным тоном произносит Везувий и не тратит время на создание видимости размышлений над следующим ходом.

Он играет быстро и жестко, а я неуверенно.

Интересно, можно ли убить человека игральной пикой? Карта наверняка бы застряла в горле самодовольного дьявола.