7. Глава 6 НАДЯ

— Выслушай меня, — требую я. — Дедушка совсем не может ходить, а сердце…

Девушка сочувственно кивает, выражает готовность внимать моему рассказу, а этот высокомерный, самовлюбленный мерзавец…

… увеличивается на глазах от раздражения.

— Я сказал тебе, — хрипло рубит Везувий, — ты не в своем весе. Вообще. Ты вообще ошиблась рингом.

— Один врач — в Сингапуре, а другой — во Франции, но там привязка к больнице. Просто так не попасть на операцию. Нужно…

— Я похож на человека, которого это волнует? — сужаются его глаза. — У тебя не все дома, Помпон.

— Мда, конечно, — фыркаю я. — Не похож, поэтому я и говорю: у меня самое настоящее, серьезное деловое предложение!

В какой-то момент мы сдвинулись в сторону, чтобы не загромождать основную часть прохода внутрь отеля. Василиса и Виталий посматривают на меня обеспокоенно, и я сжимаю пуховик в руках сильнее.

Везувий переводит взгляд с моих пальцев на мое лицо. Беспрерывно.

Мое деловое предложение… еще не доработано. Откуда мне знать, что господину Вулкану необходимо? Вот если бы мы поговорили хотя бы полчаса…

Везувий тем временем сгибает кисть, демонстрируя циферблат часов. Если бы я знала, что это за марка и серия, я бы точно восхитилась.

Но я — прямо как те сумасшедше богатые люди, которые не тратят время на запоминание роскошных марок. Просто приобретают самое лучшее или не приобретают. У меня второй вариант.

Пальцем Везувий стучит по циферблату, и его черные глаза смотрят на меня… недружелюбной пропастью.

Как ни странно, но в том, как он тщательно сдерживает агрессию, есть нечто животное. Его пиджак трещит по швам, но что-то треск прямо в моей голове слышится. Изнутри.

— Стрелка пошла, — выгибает он шею и плотоядно улыбается. — Минута, Помпон. Я в тебя верю, давай. Я, можно сказать, болею за тебя всей печенью и… остальными частями тела.

Выпутываюсь как-то из мешанины собственных вдохов-выдохов, и пытаюсь руки в кулаки сжать, но клятый необъятный пуховик в моей охапке мешает.

— Я могу делать много всякой всячины!

Немного переборщиваю с громкостью восклицания, но замечают лишь все остальные, а Родин, слава богу, не обращает внимания.

Никогда не думала, что существуют глаза, способные разговаривать.

И его глаза могли бы многое мне рассказать, но вместо этого они мне выговаривают что-то ультимативное и издевательское.

— Да я тысячу полезных вещей умею, — выпрямляюсь, — тысячу! Ты ведь коллекционер? Я могу все собирать, считать, складывать. Я даже тяжести могу тащить. О, и еще, — взмахиваю рукой, — я прекрасно в таблицах разбираюсь, формулы знаю.

Пальцы снова стучат по циферблату, и по закону подлости я зависаю взглядом на жестких черных волосках на мужской руке. Тяжелая такая рука на вид. И я смотрю туда, а Везувий прослеживает за направлением моего взгляда, и потом мы встречаемся глазами.

А затем все по новой, только теперь его важный-строгий палец соскальзывает со стеклянной поверхности часов.

Везувий даже сипит что-то нечленораздельное, когда упрямо возвращается к циферблату.

— У меня есть два помощника, — кивает он мне, — и один работал у Вандербильтов.

Ах, у самих Вандербильтов. Это те, у которых классный дом во втором сезоне «Сплетницы»?

С ума сойти от новости. Ну а я работала в колл-центре сотовой связи — подключала интернет пенсионерам на их смартфонах при помощи разговора — и меня уволили лишь через три месяца. Как тебе такое, Везувий Родин?

Да меня можно отправить с первой миссией на Марс.

— Что-то я тебе не верю, — прищуриваюсь я. — Ты сказал, что я практически девственница. А она, — указываю я на девушку, что маячит где-то там за его спиной, — не девственница? Мы же одного возраста. Извините, — стараюсь кивнуть ее спутнице.