- Чем же вы можете помочь? – спросила я незнакомца.

- Вы любите того, кто никогда не полюбит вас, ведь так? Вам придется жить с сестрой и ее мужем – или выйти замуж за старика. Или убежать из дома и прозябать в нищете. Правда?

- Разве есть другой выход?

- Выходов на самом деле великое множество, - рассмеялся он, и этот смех был похож на скрежет металла. – Чем вы готовы пожертвовать, если ваша жизнь изменится к лучшему?

- Чем? – я испугалась, но тут же вспомнила, что это всего лишь сон. – У меня ничего нет. Кроме себя самой.

- Вы мне точно не нужны. Но у вас есть то, от чего я бы не отказался. Ваша способность любить, Эйлин. Отдайте ее, и все станет иначе. Вам не придется выходить замуж за нелюбимого или бежать из дома. И то, что Андрис женится на вашей сестре, больше не будет вас печалить. А в знак заключенной сделки я заберу ваш медальон.

- Но… как же не любить? Вообще – никого?

- Людям с детства внушают: любовь – это благо, - его губы растянулись в усмешке. – И что, много она вам принесла радости?

Я вспомнила слова мамы о том, что с медальоном моя любовь сама по себе будет счастьем, даже без взаимности. И что же? Радостные мгновения, когда я видела Андриса, тут же сменялись болью от того, что он не мой и никогда не будет моим. И это – счастье? Если да, то я, наверно, чего-то не понимаю в жизни. Но такое счастье мне точно не нужно.

***

И все же я не знала, что ответить. Согласиться было страшно – даже во сне.

- Ну что ж, Эйлин, - незнакомец понял мои колебания. – Я предлагаю только один раз. Главное – чтобы потом не пожалеть. Когда будете каждый вечер смотреть, как ваша сестра идет с Андрисом в спальню. Или когда сами ляжете в постель со старым мужем. Или когда не будете знать, найдется ли что-нибудь на ужин. Зато любовь останется с вами.

- Но как же?.. – я почувствовала, что краснею.

- О! – он снова понял меня, как будто читал мысли. – Об этом не волнуйтесь. Чувственное влечение и способность получать удовольствие от близости с вами останутся. Вы красивы, Эйлин, умны, и вас оценят по достоинству. Любовь делает вас слабой и уязвимой. Но… я не настаиваю.

Мне показалось, что он тает в воздухе и вот-вот исчезнет.

- Подождите! – вскрикнула я, судорожно сжимая в ладони сердце.

В глазах потемнело – или, может, просто на багровую луну набежало облако?

Что-то происходило рядом со мной, кто-то о чем-то говорил, смеялся, вспыхивал и гас свет, меня обдавало то холодом, то жаром, а потом…

Потом я проснулась. Солнце бросало на ковер полосы света, в саду заливались птицы. Скомканные простыни сбились, мокрая от пота рубашка прилипла к спине.

Приснится же такое!

Рука потянулась к груди и… нащупала только цепочку.

Подскочив, словно от укуса овода, я встряхнула рубашку, перевернула простыни, заглянула под подушку, под кровать.

Сердце исчезло!

Может, я потеряла его еще вечером? Когда раздевалась или еще в столовой?

Нет, когда я ложилась, оно точно было у меня на груди. Я лежала в постели, думала о своей горькой доле и привычно сжимала его в руке.

Или… это был не сон?

- Лара Эйлин! – пару раз стукнув в дверь, запыхавшаяся Дора приоткрыла ее и остановилась на пороге. – Лэрд Гай! Скорее!

Сунув ноги в домашние туфли, я набросила поверх рубашки ночную накидку и побежала к комнатам отца. Керра уже была там. Она стояла у окна, скрестив на груди руки, и смотрела, как лекарь окуривает умирающего дымом, облегчающим страдания.

Вспомнилось – то же самое происходило той ночью, когда умерла мама. Вот только тогда меня раздирало от боли. Сейчас… это было что-то такое холодное и тяжелое, как камень. Мысль: вот этот день и пришел…