Он стоит практически между моих ног и молча хватает меня за лодыжку, дёргает к себе так, что я мычу от боли.

– Не нравится? А у меня плечо от бутылки болит. – он цыкает, словно ребёнка отчитывает, – Сумасшедший ягнёнок.

– Я Арина… – не знаю, зачем я это говорю.

Ведь несмотря на всё мои слёзы, ему же плевать…

Он нагло лапает мои бёдра, подтянув меня ещё ближе к себе.

– Ага, я в курсе и фамилию твою знаю. И что? – подтверждает он спокойно мои мысли.

Чувствую, как он задирает подол платье выше, снова почти до пупка. Снова видит там всё…

– Ничего… – снова закрываю глаза.

Он сейчас меня…

– Тебе пора ложится спать. Но перед этим, прими душ и почисти зубы. – это совсем не то, что я ожидала далее.

Открываю глаза обратно и вижу. Больше Громов меня не трогает, и трогал он… только для того, чтобы стянуть чулки и бросить их на пол.

Он делает шаг назад.

– …Что? – тихо переспрашиваю, не веря.

– Что слышала. Иди в ванную, а затем спать. Можешь бросать вещи, где хочешь, тут всё убирают работники. – не похоже, что он шутит.

Но… после всего, что было, я просто… не понимаю?

– А ты?... – ещё тише переспрашиваю.

Я не хочу, чтобы он передумал, отпускаю рукой подол платья ниже и отползаю по кровати дальше от Артура.

Но тот словно вообще теряет весь интерес, который у него был, идёт к двери.

– Ты думаешь, в этом доме мне спальни не найдётся? Найду, где переночевать.

– Я о другом…

– Я сказал уже. Иди в ванную, а потом спать.

Мне больше нечего сказать, я просто не понимаю. Даже полчаса не прошло, как Громов хотел взять меня на столе, а сейчас даже поцеловать или тронуть уже не хочет.

Он всё-таки… понял, что это слишком? На него подействовали мои слёзы или бутылка, которую он упомянул?...

– Завтра утром нас ждёт серьёзный разговор. – чеканит серьёзным, холодным голосом Артур и скрывается за дверью, оставляя меня совершенно одну.

18. 17 глава (Артур)

Дверь моей собственной спальни с щелчком закрывается и я разворачиваюсь, чтобы уйти, но так и замираю на месте. Прикрываю глаза и тяжело вздыхаю.

Кажется… я сильно перегнул палку. Думал, что её слёзы просто ложь, ведь она уже пыталась вызвать жалость, а потом шарахнула бутылкой так, что плечо до сих пор немного ноет, сучка наглая.

Но стоило глазам Арины просто потухнуть, словно её дикий, озорной огонёк жизни просто жестоко растоптали, так сразу понял: она уже ни капельки не врёт и совсем на грани.

Уже сама хотела начать раздеваться, чтобы страдания побыстрее закончились.

Ещё ни одна баба так мой член не воспринимала…

Точно перегнул. Сам почти полностью растоптал этот огонёк, который меня и привлёк изначально, когда я только увидел свиду милого ягнёнка на деловой встрече вместе с отцом, но… Игнатов ей и слова вставить не позволял и у неё прям так полыхало, что одним своим взглядом она могла каждого уничтожить.

Но меня лишь этим и заинтересовала. Таких бешеных не пробовал, хочется… думал, что вот, идеально, условно куплю её и она уже в моей койке.

А по итогу, всё не так просто… нужно с ней поболтать об этом утром. Так просто я не сдаюсь, это даже интереснее.

А пока иду обратно в столовую. Там уже должны были прибраться от осколков и выбросить сломанную картину. Хоть один голод утолю.

Замираю в проходе, как только захожу в столовую.

– Я думал, что ты уже не будешь ужинать, потому что занят другим. – лениво бормочет Богдан и отпивает из бокала белого полусладкого. Он редко выпивает, но сейчас сидит за столом с одной открытой бутылкой и второй наготове.

Учитывая, что он творил в саду, всё очевидно… его перемкнуло.