— Меня нарядили жены господина Амера, — призналась я и, не выдержав, нажаловалась: — Они совершенно не слушали мое мнение! Сначала затолкали меня в эту свою баню, потом… — тут, сообразив, что рассказывать руководителю о том, как я мылась в хамаме, не очень прилично, я покраснела еще сильнее и наконец скомкано закончила: — В общем, они решили, что мои вещи недостаточно торжественные для торжественного ужина и переодели меня. А мою одежду спрятали!

— Да? Какая жалость, — отозвался мужчина, а у меня в груди зародилось какое-то нехорошее подозрение. Мне кажется, или он недостаточно искренне сожалеет? Да и взгляд мужчины, однажды упав в мое декольте, до сих пор оттуда не вынырнул. Мне даже показалось, что он не слышит, что я говорю. Неуютно поежившись, я попробовала было отодвинуться и сообразила, что начальник все еще сжимает мои плечи. А?

Его руки вдруг с нажимом провели по моим предплечьям. Вниз, до локтей, и снова вверх, и под тонким тюлем рукавов меня бросило в жар от его прикосновений. Вскинув глаза на мужчину, я поразилась тому, как потемнел его взгляд, и сколько в нем непонятной, какой-то опасной задумчивости. Ой…

— Господин Сориа… — окликнула я мужчину. Голос отчего-то дрожал.

Альберт вдруг взглянул мне прямо в глаза, и от его взгляда, жаждущего, тяжелого, я невольно дернулась. Выражение лица мужчины, чересчур серьезное, нервировало. Мне отчего-то подумалось, что такие люди, как он, относятся ко всему слишком обстоятельно. Такой мужчина, как Альберт Сориа, ни за что не потеряет голову. Не влюбится. Да у него, наверное, вместо сердца калькулятор…

Вдруг ощутив холодок, я подалась назад. Мужчина, в первый миг сжавший ладони на моих предплечьях еще сильнее, словно бы опомнился и разжал руки. А затем, кашлянув, убрал их за спину и даже сделал шаг назад, словно они могли самостоятельно, без участия хозяина, вдруг что-то натворить.

— Прекрасно выглядите, — сообщил он мне донельзя официальным тоном.

— Э-э… — я слегка растерялась. Что на такое отвечают? Слишком давно мне не делали комплиментов. Впрочем, своими блеклыми вещами я именно этого и добивалась: чтобы меня поменьше замечали. — Вы тоже.

И это было правдой: мужчина, видимо, оказался более стойким к моральному давлению и предстал передо мной не в традиционном местном наряде, а в строгом темном фраке и брюках. Словно на царский прием собрался, а не на ужин с клиентами. «Хотя, может, там такой размах ужина, что царю и не снилось», — подумала я.

На мой неуклюжий комплимент мужчина лишь хмыкнул и подал мне руку. А я, помедлив, неуверенно положила свою ладонь на его локоть. Ладно, если мы супруги, то значит, можем ходить под руку. Подумаешь, постою рядом с начальником, ничего страшного. Никто же не заставит нас, например, целоваться на публику! И я лучезарно улыбнулась, потому что подбежавший слуга принялся открывать тяжелую дверь перед нами.

Но улыбка тут же застыла на лице, потому что первым, что я увидела, шагнув в украшенный белыми цветами зал, был огромный транспарант с нашими фотографиями в сердечках. А под ними было витиеватым почерком написано: «Свадебный банкет Хлои и Альберта Сориа».

8. 8

Свадебный банкет? Зал вдруг дернулся и поплыл вместе со всеми цветами, шарами и гостями. В ушах зашумело, и я покачнулась…

И тут же ощутила, как мою руку крепко сжали, отчего мельтешение, наконец, прекратилось, а гул в ушах разбился на отдельные различимые приветствия.

— Хлоя, — негромко окликнул начальник. Повернув голову, я обнаружила, что он пришел в себя быстрее и уже успел натянуть на лицо вежливую улыбку. Однако, стоя близко, я видела, что эта улыбка скорее напоминала хищный оскал. — Ты знала, что тут готовится этот… сюрприз?