- Но так и остался планом! 

Историю гибели родных и последовавшего за ней хаоса я знала хорошо. Изучила все, до чего смогла дотянуться. Хроника тех безумных дней, прозванных летописцами “смутной осенью”, о Штольдере не упоминала. Даже вскользь.

- Остался, да. Потому что пока Альберта-младшего под охраной везли в столицу, будущий король умудрился заболеть. Продуло, нянька недоглядела, дурища деревенская. Малыш умер в десяти милях от столицы. Человеческие младенцы так хрупки, особенно если рядом с ними нет матери. 

Я бы запрезирала Штольдера за эти слова, если бы не видела: за цинизмом барон пытается спрятать боль. 

- Отца это подкосило. Без ребенка он превращался в обыкновенного узурпатора, чьи права на престол были более чем сомнительны. Вторым ударом стало появление Ракхэма во главе армии Южного крыла. Герцог с ходу занял столицу, вздернул на главной площади особо злостных смутьянов и объявил себя регентом при малолетней принцессе. Его даже не смутило, что тебя успели увезти из столицы. Для моего отца это означало полный крах. Он потерял дочь, внука и короля. Сам разрушил порядок, которому служил, принес смуту и несчастья родной стране, и не добился ничего. 

- И что с ним стало? 

- Он принял яд. 

Трус. Трус и мерзавец. Понимаю, что барон скорбит, но у меня для предателя, нет ни жалости, ни добрых слов. Вполне заслуженная смерть. 

- В прощальном письме отец писал, что должен заплатить за свои преступления. И умолял меня не идти по его следам.

- Похоже, что ты не внял.

- Яблочко от яблоньки, как видишь, - Штольдер безмятежно улыбнулся. - Нет, я не планировал вот это все, - тут он обвел рукой камеру, - изначально. Просто когда увидел Оковы в полицейском управлении и понял, что я - единственный, понимающий их предназначение, не смог устоять. Казалось вот оно: простое и верные решение, шанс завершить то, что начал отец. И никаких убийств, никакой смуты. Наш союз благословит сама Любовь.

В гробу я видела такое благословение! Я сжала кулаки и поймала взгляд барона. Тот лучился исследовательским интересом. Как у алхимика, который наблюдает за интереснейшим преобразованием.

- Ненавидишь? - спросил Штольдер. 

- Не знаю, - честно ответила я. - Зачем ты это рассказал? 

- Ну, мы же теперь одно целое. Две потерянные и обретенные половинки, - его губы сложились в издевательскую усмешку. - У супругов не должно быть тайн друг от друга. И ты сама хотела узнать больше о моей семье. И, кстати! Забыл упомянуть об одном маленьком нюансе. Дело в том, что я помогал отцу в организации покушения. 

Я зажмурилась, чувствуя, как горло перехватывает бессильная ярость. Он специально! Сделал это, рассказал обо всем без прикрас, чтобы выбить только найденное оружие из моих рук. Чтобы я не могла улыбаться и флиртовать, притворяясь, что он мне нравится!

- Ты мерзавец! Такой же, как твой отец.

- Разумеется. Думаешь, главы Тайной Канцелярии бывают другими? Сама говорила: наш долг мучить подданных во славу Виндара. 

- Уйди, - попросила я, чувствуя, как отвращение и гнев сменяются усталостью. - Видеть тебя не могу. Тошнит… 

По его лицу пробежала болезненная гримаса.

- А вот я смотрю на тебя, и не могу наглядеться, - с неожиданной яростью прошипел Штольдер, мгновенно превращаясь из ироничного и выдержанного мерзавца в дикого зверя. Одним рывком преодолел разделявшее нас расстояние, навис надо мной, вглядываясь в лицо с болезненной жадностью: - Хочу тебя! Мечтаю схватить, зацеловать. Вижу во сне, наяву, в каждой женщине. Схожу с ума, будь ты проклята…