– Кровь – сок особенного свойства… – с наслаждением произнесла Анджелла и оглядела своих подчиненных. – Откуда? Гёте, «Фауст». В общем, достоянием префекта и аналитиков Службы Собственной Безопасности станет все – даже та миленькая интимная сценка в сарае…

– А как насчет двух трупов – деревенского врача и хозяина «Лексуса»? – спросила, не выдержав, Джиллиан.

– А как насчет отчетности командира подразделения Эль-9? – спросила Анджелла тихо. – Или ты думаешь, что от меня можно что-то скрыть? Я ведь тебе не машина для чтения чужих досье, я предпочитаю вскрывать всю подноготную своих подчиненных. Сказать остальным? Или сама наберешься смелости?

Бернски побледнела и попятилась назад. Анджелла стальным взглядом окинула её с ног до головы, развернулась и рывком открыв дверь, покинула помещение.

– И что сие означало? – спросил Веймар.

Побледневшая Джиллиан вытерла пот со лба и вышла вслед за Анджеллой.

– Да-да, – протянул Фергюссон. – Наша Анджелла всегда умела рты затыкать. Могла бы и помягче намекнуть…

Веймар вопросительно глянул на Крозье. Тот лишь пожал плечами.

– …в общем, отличная работа. Я весьма доволен тем, как Вы прижились в подразделении. О таком и инспектору рассказать не стыдно. Поздравляю, – фон Штернгольдт пожал руку сидящему напротив Крозье. – Можете отдыхать, Вы это заслужили. Да, и позови ко мне Анджеллу, будь так любезен.

Виктор кивнул, встал из-за стола, и вышел из кабинета префекта.

– Ну что? – спросила ожидающая под дверью Анджелла.

– Похвалил, – сказал Крозье. – Тебя просил зайти.

– Ну, этого и следовало ожидать, – сказала она. – Ладно, собери здесь всех наших – после разговора с префектом на корпоративную вечеринку поедем.

Она вошла в кабинет князя.

– Ещё два трупа! – донесся из-за двери кабинета голос фон Штернгольдта.

Веймар, Крозье, Фергюссон, и Бернски стояли в коридоре и ждали свою начальницу. Мимо них прошел Симон Альфан с какой-то папкой в руках и скрылся за дверью, ведущей в княжеские покои.

– Да, можно еще две черточки на рукоятке Кольта поставить, – охотно согласилась Анджелла.

– Для тебя человеческая жизнь вообще хоть что-то значит? – спросил князь.

– Честно сказать? – спросила Анджелла.

Ее взгляд был красноречивее всех слов.

– Твоя жестокость не знает границ, – опешил префект.

– Ты это понял только сейчас? Перед этим проработав со мной неполных десять лет? – искренне удивилась Анджелла.

– Ты бездушна, – сказал префект. – Я не представляю, за что я мог полюбить такую холодную, самоуверенную, циничную самку.

– Давай о деле, – вежливо попросила Анджелла. Этот разговор ее уже начинал утомлять. – У нас с тобой ничего личного никогда и не было, только дело. Если, конечно, не брать во внимание твои робкие попытки ухаживать за мной.

– Ты сама все разрушила, – сказал фон Штернгольдт. – Если бы ты не отвергала меня… я ведь любил тебя.

– Так любил, что при каждой возможности доказывал мне, что я чудовище? – удивилась Анджелла. – Унижал меня, спасая свою самооценку. И после этого обвинял меня, что я разрушила наши отношения. Отношения, которых никогда не было! Которых и быть не могло!

Ее голос отозвался эхом в полупустом коридоре.

– Анджелла… – префект от неожиданности вздрогнул. – Ты… ты несправедлива. Я не виноват в том, что полюбил тебя.

Анджелла скрестила руки на груди, прищурилась, как-то странно посмотрела на префекта.

– Бернар, а на что ты рассчитывал? Что я упаду в твои объятья? – усмехнулась она небрежно. – Тебе и было всего тридцать шесть лет, ты был готов полюбить вообще все что движется, лишь бы оно имело грудь и влагалище. И потом, мне в высшей степени непонятно твое разочарование. Рассчитывать на мою взаимность… согласись, было бы странным, если бы ты стал испытывать высокие чувства ну, например… ну, например, к бифштексу… – сказала она осторожно.