– Значит я для тебя всего лишь бифштекс? – выдохнул фон Штернгольдт.

– В принципе, да, – ответила Анджелла. – Вот только не надо устраивать сцен и обвинять меня в жестокости и кровожадности – такова моя природа и изменить ее я не в силах. Однако ты со всеми попытками превратить меня в свою персональную подстилку выглядишь куда большим чудовищем.

Префект схватил бутылку коньяка, плеснул немного в бокал.

– Правильно, выпей, – одобрила Анджелла. – Успокой нервы. Вижу, разлука со мной положительного эффекта не дала. Посоветовать могу одно – задави все свои чувства и сосредоточься на работе.

Фон Штернгольдт залпом осушил бокал, сморщился.

– Ты права. Меня очень беспокоит твое поведение, – сказал префект, наливая себе второй бокал. – Ты стала оставлять слишком много следов. Каждый труп это след. Ты не боишься, что рано или поздно на тебя выйдут?

– Нет, – сказала Анджелла. – Я хорошо заметаю следы. А в случае чего – ты меня прикроешь, ты обязан. В конце концов, даже после трагической гибели дона Сальвадоре и его племянника – меня никто не преследует.

– Да, но ты положила десяток человек в его ресторане, – напомнил князь, пригубил бокал. – А это уже массовое убийство.

– Ну и что? – спросила Анджелла. – Они все это заслужили. Тебе напомнить? Торговля наркотиками, оружием, людьми – только представь, сколько молодых девушек эти сволочи переправили за границу в рабство.

– Доктор Райерсон тоже поставлял проституток в Эмираты? – спросил с укором фон Штернгольдт.

– Нет, он просто попал под разлет щепок, когда мы рубили лес, – ответила Анджелла холодно. – И вообще, ему никто не запрещал быть подонком, тогда и смерть его была бы оправданной.

– Не много ли ты на себя берешь? – разозлился префект.

– Нормально. Я легко несу эту ношу, – сказала Анджелла небрежно. – Если она еще немножко потяжелеет – я все равно справлюсь.

Этими словами чаша терпения префекта переполнилась.

– С тобой стало совсем невозможно! – взорвался князь. – Мало того, что ты превратила свою профессию в ритуальный суд Линча – так еще и в последнее время просто перестала себя в руках держать! Ты хоть понимаешь, чем чреваты все эти твои развлечения? Тем более – сейчас, когда инспектором в нашу префектуру прислали этого подонка Шони! А он найдет, к чему прикопаться, мир ещё не видел такой мерзкой въедливой сволочи, как он! Он ведь кобель законченный, мерзавец, он ведь… – князь на мгновение отвлекся – Чего это ты мне притащил, Симон?

На минуту крики и вопли стихли.

– Ладно, извини. Можешь идти, – сказал князь, опомнившись. – Да, кстати, я распоряжусь – заберешь назначенную награду. Всякая хорошо сделанная работа должна быть достойно вознаграждена.

Дверь открылась и из кабинета вышла Анджелла.

– Охотно старика я вижу иногда, хоть и держу язык; приятно убедиться, что даже важные такие господа умеют вежливо и с чертом обходиться! – с заметным удовольствием нараспев произнесла она. – Фауст, Гёте, понимаете ли…

– А я думал, скажешь: «так оттрахал, что теперь месяц не смогу сидеть», – ухмыльнулся Фергюссон. – Отомстил за оттраханных подчиненных, так сказать…

Крозье закрыл рот ладонью, сдерживая смех.

– Пол, хочешь совет? – улыбнувшись, весьма дружелюбно спросила Анджелла. – Не пытайся подрочить судьбу. Я сегодня официально не в духе.

– А тебя можно подрочить? – спросил с ухмылкой Фергюссон.

– Вот ты меня сейчас достанешь – я тебе так подрочу! – сказала Анджелла, хлопнув по висящему на ремне пистолету.

– Ну, я в такие игрушки не играю! – обиженно сказал Фергюссон. – Ладно, поехали, у меня недостаток водки в организме, надо его устранить.