Леша сидит молча, только слушает. Не перебивает.

– А потом, потом я никак не могла, да и не могу отделаться от мыслей…

– Каких?

– Мне хотелось стать самой лучшей. В детстве были моменты, когда я очень агрессировала на Ника, считала его конкурентом, нас не обделяли вниманием, но я знала, что он родной, а я – нет. Родители никак не могли понять, что не так. Возились со мной больше, чем с мелким братом, а я не могла сказать им, что знаю. До сих пор не могу. Это глупо, и умом я понимаю, что, если  не стану великой фигуристкой или выберу вообще другой путь, меня не разлюбят. Головой я это понимаю, но не сердцем.

В сумочке начинает шуметь мобильный, и я отвлекаюсь. Отвечаю на звонок.

– Полина? – перевожу взгляд на Лешу. – Как ты?

Пока Полька рассказывает мне, как второй день обивает пороги больницы, Леша тянет руку к моей ладони через стол, поглаживая тыльную сторону большим пальцем. Поджимаю губы, понимая, что почти не слышу Полькин голос.

– Да, – вздрагиваю, включаясь в разговор, – все будет хорошо. Конечно, да, я приеду.

Сбрасывая звонок, сталкиваясь с его недовольным взглядом.

– Давай договорим потом, ей правда сейчас нужна поддержка.

– Ей лучше больше к нему не приходить.

– Почему?

– Зачем? У нее чувство вины, и только. Она ему нравится, но Белов не получит взаимности, лишь сострадание и сожаление. Жалость ему не поможет.

– Прости меня, – перевожу тему, – я тебя не жалела тогда. Просто очень хотела сделать для тебя что-то хорошее.

Леша меняется в лице, ему словно некомфортно. Да, я снова затронула эту тему. Впрочем, обнажилась и сама. Рассказала ему то, чего не говорила даже Польке.

– Я не хотел тебя обижать.