Они сухо перекидывались парой-другой необходимых фраз, апатично бродили по дому, избегая находиться вместе в одной комнате. Вяло выполняли только самые неотложные дела.
И исподтишка хмуро поглядывали друг на друга, когда ели за общим столом.

– Как же скучно! – устав от гнетущей обстановки, выдохнул Георгий. Откинулся на спинку стула, отложил вилку и странным взглядом уткнулся в Юлю.
Она, не поднимая головы от тарелки, исподлобья рассеянно скользнула по его лицу и согласно кивнула.
Подумав, решила, что кивка недостаточно. Надо быть вежливой и насколько возможно, поддержать начатый разговор:
– Да, скучно… Погода такая. Мерзкая. Дождь.
И примолкла, не понимая, что ещё можно добавить к этой чахлой беседе. Он явно ждал какое-то продолжение. Хмыкнув, пояснила:
– Бесконечный дождь. Осень.
На лице Георга мелькнула и исчезла усмешка:
– Да-да… Помню.

Он точно думал о чём-то другом. Не о дожде и осени. Несколько минут продолжал пристально рассматривать настороженно поёжившуюся пленницу. Скрестив руки на груди, насупился и о чём-то сосредоточенно размышлял.

Юля пару раз с опаской взглянула на его напряжённую гримасу, сузившиеся, потемневшие зрачки. Ощутила, как явственно начала накаляться и сгущаться в очередной инцидент полусонная атмосфера.
Изменившееся настроение хозяина дома не предвещало ничего хорошего и усиливало нарастающее беспокойство.
Решила, что добром этот вымученный диалог не закончится. Надо быстренько проглотить еду и укрыться от греха подальше в свой спасительный подвал. Засуетилась, проталкивая в горло непрожёванную горячую пищу, закругляясь с обедом. Но немного не успела.

Пытливо взирая на Юлю из-под полуопущенных ресниц, подчёркнуто небрежно, даже со смешком, Георг огорошил:
– Давай мы с тобой поженимся?
Она подавилась чаем и надолго закашлялась. Смахнув выступившие от перхания слёзы, удивлённо вытаращилась на Георга, попыталась понять по непроницаемому виду, что он замыслил, в чём подвох.
Что означала нелепая и напрягающая шутка? Или это был оригинальный способ продолжить гаснущий разговор?
Тюремщик как-то по особенному сопел, наблюдая за её реакцией. Нервно? Возмущённо? Или сдерживался, чтобы не расхохотаться?
«Ясно. Видимо, всё-таки прикол. Хорошо, даже бровью не поведу, что озадачил. Подхвачу в том же духе».
Юля скривилась в подобии улыбки, ехидно поинтересовалась:
– Вам тогда станет весело?

Тот пугающе резко поднялся. Тяжело опёрся обеими руками о стол и наклонился к ней. Вплотную приблизил ненормально строгую физиономию.
С неожиданным жаром и энергией, которые убедительно доказали ошеломлённой пленнице, что собеседник вовсе не шутил, продолжил:
– Я серьёзно. Подумай. Да, я старше тебя. Но разница в двенадцать лет – ерунда. Любить крепче буду, уже люблю. Уедем из этого места, переедем в центр. У меня большая квартира в хорошем районе. В ней есть всё, если чего-нибудь не хватит, куплю то, что скажешь, что выберешь.
Я обеспеченный человек, в состоянии содержать семью. Можешь не работать, хозяйничай в доме, гуляй по городу, развлекайся. Детей наших воспитывай.

Её глаза удивлённо расширились. Юля стремительно отодвинулась назад, чуть не упав вместе со стулом. Исказилась в гримасе ужаса и отвращения, передёрнуло всю. Она отрицательно замотала головой.
«Нет! Он всерьёз предлагает? Не понимает, что это исключено? Чудовищное предложение. Разве мыслимо жить вместе после того, что сделал? После насилия, унижения, запугивания. Заточения в подвале. Он опасен и непредсказуем. Взрывным поведением разрушает малейшую симпатию. А без уважения и взаимной любви семья невозможна».