Возвращаясь, искоса бросал короткий и какой-то загадочно виноватый взгляд.

Юля пару раз выразительно зыркнула: «Да-да, товарищ. Вы не один, вообще-то. Нельзя ли угомониться? Шныряние взад-вперёд отвлекает от экрана!»
Георгий примирительно усмехался и продолжал беспокойно ёрзать в своём обожаемом кресле, ежеминутно меняя позы. И никак не мог удобно устроиться.
Это немного напрягло её. Вот прямо совсем-совсем немножко. Похоже, у него засвербело в определённом месте? Ехидно фыркнула и позлорадствовала, когда бочком, слега прихрамывая, он выбрался на очередное проветривание.
Самонадеянно отмахнулась от предупреждающих сигналов: «Его проблемы. Перетопчется озабоченный павиан».
Уж очень хотелось досмотреть интересный и довольно возбуждающий в эротическом плане фильм.

И вот результат не замедлил себя ждать: мужские инстинкты взыграли? Вовремя не спряталась, теперь проблемы и у неё? Нечего было выкаблучиваться, знала, где находилась.
С тревожным предчувствием обхватила себя похолодевшими руками, сглотнула.
Настороженно шагнула в залитую приглушённым светом настольной лампы комнату. Несмело остановилась у порога.
Больно и тоскливо заныло в груди: «Что ему надо от меня в спальне? Ещё и так поздно».

Георгий стоял у незанавешенного окна, спиной к ней. Повернулся. Прямой, напружиненный. На лице не было ни тени улыбки. Полностью расстёгнутая рубашка открывала волосатую грудь.
Он будто стал ещё выше и шире в плечах. Ничего не говорил, пристально изучал замершую Юлю.
Окружающая атмосфера и излучаемая им энергетика явно изменились. Его взор стал настолько шальным и горячим, что физически ощущалось покалывание жара на коже.
Георг опустился на край расправленной кровати и, не сводя опасно сверкающих глаз, негромко позвал охрипшим басом:
– Подойди сюда.

Страх пронзил Юлю от макушки до кончиков пальцев на ступнях, защипал скулы. Всё. Теперь без вариантов. Его намерения однозначны.
Зачем же так? Только-только начали зарождаться нормальные отношения и всё рушил.
Увы, он – не человек, а с диким животным невозможно подружиться.
«Боже, помоги мне! Не оставь… Спаси от него, от зверя».
Медленно и неуверенно подошла, едва переставляя в одну секунду ставшие непослушными ноги.

Он молчал. Исподлобья сверлил тёмными глазами. Поймал её неподвижный взгляд, потребовал:
– Не отворачивайся. Смотри на меня!
Юля, чуть приподняв ресницы, затравленно мазнула по его напряжённому лицу и быстро уставилась в пол.
В застывшей на минуту тишине отрывисто и умоляюще прозвучал шёпот Георгия:
– Останься… Останься сегодня со мной…

Юлино сердце остро, мучительно вздрогнуло. Оборвалось и муторно покатилось вниз, режуще оставляя внутри ледяную дорожку.
Георг мягко взял за безвольно обвисшую руку, погладил, ласково перебирая холодные пальцы.
Прикрыл пьянеющий взор, прижался сухими горячими губами к ладони. Глубоко и неспешно втянул запах.
Не поднимая головы, прерывающимся голосом выдохнул:
– Не бойся… Всё будет хорошо. Не как тогда. Я буду очень нежным.

Плавно притянул к себе, осторожно обнял.
Юля окаменела и, не в силах разжать неповинующиеся губы, отрицательно мотала головой.
Отталкиваясь, упёрлась руками в оголённый торс. Ощутила, как под ладонью гулко и бурно билось его сердце.
Она судорожно всхлипнула. Ворвавшийся воздух разомкнул горловой спазм.
Взмолилась:
– Пожалуйста, Георгий! Не надо! Остановитесь. Прошу вас, не надо!

Он не услышал, пренебрёг заклинанием. Оглох от непобедимого, сжигающего, захватившего всё естество желания. Потянул сильнее, настойчивее. Уронил на кровать, прильнул всем хищным телом, придавил, подминая под себя.