– Итак, конгрессмен Виллард?

– Ничего особенного. Я просто решила узнать, не собираешься ли ты прилететь в Нью-Йорк.

– Зачем?

– Не будь таким прямолинейным, бога ради. Я просто подумывала пригласить несколько человек на ужин.

– Кого именно?

Алекс улыбнулся. Она была удивительна, его сестра. Паровой каток. Надо отдать ей должное, она никогда не сдавалась.

– Ну, хорошо, Алекс, не нужно сразу занимать оборонительную позицию.

– При чем здесь оборонительная позиция? Я просто хочу знать, кого ты еще собираешься пригласить. Что в этом странного? Если только в списке твоих гостей не окажется человека, который заставит всех чувствовать себя неловко. Может быть, мне стоит угадать инициалы? Тебе станет легче?

Она не удержалась и рассмеялась.

– Ну ладно, ладно. Я тебя поняла. Просто на днях я летела вместе с ней из округа Колумбия, и она выглядела потрясающе.

– Неудивительно. С таким жалованьем, как у нее, ты выглядела бы так же.

– Спасибо, дорогой.

– Всегда пожалуйста.

– Ты знал, что ей предлагают баллотироваться в Совет?

– Нет, – последовало долгое молчание, – но я не очень удивлен. А ты?

– Нет, – Кей глубоко вздохнула, – иногда мне становится интересно, понимаешь ли ты, от чего отказался.

– Безусловно, понимаю и благодарю Бога каждый день за это. Я не хочу быть женатым на женщине-политике, Кей. Эта честь должна принадлежать только таким мужчинам, как Джордж.

– Какого дьявола, что ты имеешь в виду?

– Он так занят своей практикой, что я уверен, даже не замечает, если ты проводишь три недели в Вашингтоне. Я бы это заметил.

Но он не стал говорить ей, что ее дочь тоже это замечает. Он знал это, потому что подолгу разговаривал с Амандой всякий раз, когда прилетал в Нью-Йорк. Он обедал с ней, или ужинал, или водил ее на долгие прогулки. Он знал свою племянницу лучше, чем ее родители. Иногда ему казалось, что Кей совершенно безразлична к дочери.

– Кстати, как поживает Аманда?

– Полагаю, что нормально.

– Что означает «полагаю»? – В его тоне прозвучало неодобрение. – Ты что, не видишься с ней?

– Господи, я только что сошла с этого чертова самолета. Чего ты хочешь от меня, Алекс?

– Немногого. Что ты делаешь с собой, меня не касается. Но то, что ты делаешь с ней, – это совсем другое.

– И это тоже тебя не касается.

– Разве? Тогда кого это касается? Джорджа? Он замечает, что ты не уделяешь дочери и десяти минут? Безусловно, он этого не замечает.

– Бог мой, ей уже шестнадцать. И ей больше не нужна нянька.

– Не нужна. Но ей отчаянно нужны мать и отец – как и любой молоденькой девушке.

– Я не виновата, что занимаюсь политикой. Ты знаешь, какое это всепоглощающее дело.

– Да. – Он медленно покачал головой. Именно такую жизнь она хотела навязать и ему. Жизнь с Рейчел Паттерсон, которая превратит его в просто мужа успешной жены. – Что еще?

Ему больше не хотелось с ней разговаривать. Он был сыт по горло и пятью минутами общения с ней.

– В следующем году я баллотируюсь в Сенат.

– Поздравляю. – Его голос был тусклым.

– Только не очень возбуждайся.

– Я не возбуждаюсь. Я думаю о Мэнди и о том, что это может значить для нее.

– Если я пройду в Сенат, она станет дочерью сенатора, вот что это будет значить.

Голос Кей внезапно стал злобным, и Алексу захотелось влепить ей пощечину.

– Неужели ты думаешь, что ее действительно это волнует?

– Возможно, и нет. Она полностью витает в облаках, и, возможно, ей будет наплевать, даже если я буду баллотироваться в президенты.

На какое-то мгновение в голосе Кей прозвучала печаль, и Алекс покачал головой.

– Это не главное, Кей. Мы все гордимся тобой, мы любим тебя, но существует нечто большее… – Как он может сказать ей? Как объяснить? Ее волновали лишь работа и карьера.