- Вы доплыли, госпожа, - подтвердила Леонелла, печально, - и пока плыли, всем, кого видели на берегу, кричали, как любите сэра Ланселота, и что никого, кроме него, никогда не полюбите. Когда вы добрались до Камелота, ваши крики услышали и сообщили об этом королеве Гвиневере. Она велела, чтобы вас не выпускали на берег. Она сказала, чтобы вы плыли дальше и всему свету рассказали о своей любви, как и положено идеальной влюблённой.

- И вам не разрешили пристать, - продолжала Люнета, шмыгая носом и часто-часто и жалобно моргая. – Вы проплыли через весь город, и вашу лодку всегда отталкивали от причалов. А сэр Ланселот сказал… сказал, что вы приставучая, как кошка, и он готов бежать от вас на край света, хотя никогда ни от кого в страхе не бегал.

- Королева очень над этим смеялась… - подтвердила Леонелла.

- Откуда вы знаете? Может, это сплетни? – спросила я.

- Ваш брат был там, - сообщила Люнета. – Господин Лавейн. Он сам всё это слышал. Он был в ярости. Он погнался за вами, но вашу лодку унесло очень далеко, почти к морю. И когда сэр Лавейн вас догнал, через неделю, вы были без сознания. Мы все считали, что вы умерли от несчастной любви…

- Скорее, от голода и жажды, - задумчиво сказала я. – Да, не слишком приятная история. Впредь буду умнее. Нельзя влюбляться в тех, кому ты безразлична. А уж в таких бессердечных негодяев, как сэр Ланселот – и подавно. Вы, кстати, знаете – они с королевой любовники?

- Госпожа Элейна, что вы?!. – прошептала севшим голосом Леонелла, и они с Люнетой умудрились разом покраснеть. – Вы не должны говорить о таких вещах…

- Вы видели это в волшебном зеркале? – с жадным любопытством спросила Люнета.

- Кстати, где это зеркало? – спросила я, оглядываясь на большое зеркало в овальной раме, висевшее на стене между окон. – Это оно?

- Нет, госпожа, оно в вашей рабочей комнате, - напомнила Леонелла. – Жаль, что сейчас вы не сможете им воспользоваться…

- Почему?

- Потому что вы его разбили, госпожа, - с тяжёлым вдохом доложила Люнета.

7. 3-3

Разбила?.. Ну, не я, конечно. Прежняя Элейна. Разбила зеркало, которое указало ей на суженого-ряженого. Зеркало обмануло в ожиданиях, вот малышка Элейна и ударила по нему… Вот разве можно так обращаться с ценными предметами?

- Хотите, мы проводим вас в вашу рабочую комнату? – предложила Леонелла. – Вдруг ещё что-то вспомните. Мы так рады, что вам лучше, госпожа! Вы сейчас почти совсем, как прежняя! До… до встречи с сэром Ланселотом.

Не знаю, можно ли было посчитать это комплиментом, но посмотреть на комнату я согласилась. Пока непонятно, что происходит, и почему я участвую в этом костюмированном спектакле, но выйти из этой комнаты – уже как покинуть тюремную камеру.

Девицы надели на меня туфли, и они оказались достаточно удобными, пусть и были сшиты «мешочком», одинаково на левую и правую ноги.

Мы вышли из комнаты, прошли по коридору, поднялись по узкой витой лестнице и оказались в открытой галерее, откуда открывался ещё более потрясающий вид, чем из окна комнаты, в которой я проснулась.

Теперь я находилась на самом верху замка из белоснежного камня. Вокруг, на сколько хватало взгляда, тянулись холмы – скалистые и поросшие деревьями, а между ними причудливо изгибаясь текла река. Она несла свои воды куда-то на восток, и теперь, в золотистых лучах солнца, походила на золотую нить, пересекающую зелёную бархатную ткань. Замок стоял на острове, и вокруг него была вода. Узкий длинный мост вёл на берег с одной стороны, с другой была пристань, где колыхались на волнах лодки – большие и маленькие, под парусами и простые, вёсельные. Далеко на лугу я увидела белые пятнышки – это гуляли отары овец, а поближе зеленели свежей порослью пахотные поля. И надо всей этой идиллией – голубое небо с белоснежными, как овечки, кудрявыми облаками.