Девицы переглянулись, и Леонелла неуверенно сказала:

- Вам сказали лежать…

- Так я и лежала – три дня, - напомнила я ей. – Теперь хочу пройтись. Где мои вещи?

- Я должна спросить разрешения у господина Тиррея, - пробормотала Леонелла и выскочила следом за парнями.

Мы остались наедине с Люнетой, и я на всякий случай улыбнулась, демонстрируя доброжелательность.

- Сколько сейчас время? – подбросила я нейтральный вопрос.

- Около полудня, - с запинкой ответила девушка, не сводя с меня настороженного взгляда.

- А где я сейчас нахожусь? – спросила я, улыбаясь ещё дружелюбнее. – Это частная больница или государственная? И адрес подскажите, пожалуйста.

Её реакция была точно такой же, как у веснушчатого Лавейна – девушка долго не решалась ответить, хлопая глазами, будто я сказала нечто очень удивительное.

- Госпожа, - произнесла она, наконец, - вы у себя дома. В Астолате. Вы, наверное, забыли?

Астолат?.. Леди Элйна?..

На мгновение мне стало так плохо, что в сердце кольнуло. Неужели, я точно сошла с ума? Упала в обморок в магазине, ударилась головой, сейчас лежу без сознания и вижу сон, что стала прекрасной Элейной, Лилией Астолата. Элейна – Лилия… А я – Елена Лиликина… Дурацкое совпадение… А та иллюстрация в книге? Одноглазый старик сказал, что мы с Элейной похожи…

Я встала с кровати и по каменному полу прошла к окну. Люнета дёрнулась за мной, чтобы остановить, но я уже выглянула.

В лицо ударил свежий речной ветер, и за окном не было ничего похожего на уютный городок Хэй-он-Уай. Река была та же, и холмы, поросшие лесом, и красивые зелёные пастбища по обе стороны реки. А вот город… Города не был. То есть был, но какой-то другой… Я не сразу поняла, в чём дело, и что с ним не так, и только спустя несколько секунд до меня дошло – не было машин, не было уличных фонарей. Какой-то средневековый город…

- Мама дорогая… - прошептала я, медленно отступая от окна.

- Госпожа Элейна, вам лучше лечь! – подхватила меня под локти Люнета.

В это время вернулась Леонелла.

- Господин Тиррей разрешил вам встать, госпожа Элейна. Я принесла вашу одежду, - и она развернула передо мной длинное белое платье без рукавов, со скромной вышитой полосой от ворота до подола.

- Это не моё, - сказала я, уже понимая, что попала.

Реально – попала. Как в болото. И теперь ни за что не выберусь.

- Что вы, госпожа, - Леонелла чуть не плакала. – Это ваше любимое платье. Вы, наверное, забыли? Смотрите, оно из самой лучшей, самой тонкой шерсти, и вы сами вышивали его… Вы в нём хотели показаться сэру Ланселоту…

Люнета отвела меня к постели и усадила.

Перина была мягкой, я провалилась в неё чуть ли не до пояса.

Значит, Астолат. И я – та самая Элейна, которая сдуру влюбилась в рыцаря, который любил другую, и умерла в лодке, плывя в Камелот. Зачем она в Камелот-то поплыла? Я постаралась припомнить легенду об Элейне.

- Девушки, начинаю кое-что вспоминать, - сказала я, задумчиво. – Мой отец – Бернард. Верно?

- Да, госпожа! – подхватила Леонелла, а Люнета радостно закивала.

- А Тиррей и Лавейн – это мои братья, - продолжала я.

- Вы вспомнили! – Леонелла чуть не выронила платье от волнения. – Ой, хорошо-то как!

- Про сэра Ланселота не помню, - призналась я. – Что там с ним было?

Девицы переглянулись и замялись.

- Давайте уже правду, - со вздохом сказала я. – Не бойтесь, от любви умирать не стану. Я его и не помню, если честно. Как можно умирать от любви по тому, кого не помнишь?

- Может, вам и не надо о нём вспоминать? – с надеждой спросила Люнета.

- Чтобы влюбиться в этого сухаря второй раз? Ты что такое говоришь? – поругала я её. – Мне надо всё знать об этом негодяе, который разбивает женские сердца. Так что выкладывайте поскорее, где мы с ним познакомились, как он меня бросил, и что я там натворила такого, что братишки обиделись.