— Была только пара по заговорам, мы проговаривали базовые бытовые.

— Получается?

— Вроде да, — пожала плечами. Я не была уверена. То есть да, колдовство происходило, но я всё ещё не могла свыкнуться с тем, что именно я являюсь причиной этого колдовства.

— Молодец, — он странно дёрнул рукой, глянул на неё, как на предательницу, и вернул на стол. — Тогда приятного аппетита, мне пора. Если в будущем не найдёшь, куда сесть, присаживайся сюда, не стесняйся. На самом деле это даже разрешено, только остальным не говори.

Прямо сейчас побегу рассказывать своей лучшей подружке старокровке, она как раз твоя большая фанатка, судя по тяжёлым вздохам. Кто она? Ну, кажется, каждая вторая ведьма в столовой…

— Спасибо, — кивнула. — До свидания.

Алек ушёл, кивнув на прощание. Я почувствовала себя ещё более неловко, быстро доела и ретировалась. Ужас — что ни день, то порция ментальных помоев.

8. Сказ восьмой. Благими намерениями, да к ректору, живо

Меня несколько раз прокляли — и это ещё не конец дня! На моё счастье, проклятия работали как физические импульсы, и большинство из них, столкнувшись друг с другом, до меня не доходили. Словив обыкашку, спотыкашку и чихашку, я заметила неладное, а потому периодически бормотала защитный заговор. Он, наверное, помогал, но и через него пара проклятий меня всё же настигла. Например, словив на паре по теории колдовства что-то непонятное, я по-ослиному «иа-кнула» на всю аудиторию. Преподавательница, Олеся Ильинична, глянула с некоторой обидой — я прервала её одухотворённый монолог, — а после сама что-то пробормотала и проклятия меня больше не тревожили. Впрочем, может, мои недоброжелатели просто подустали — даже такая мелочь в больших количествах требует от колдующего много Силы.

Как же интересно, что за фаза у них такая! День ненависти к новокровкам? Или что?

В склеп спускалась с особой осторожностью и рядом с Олесей Ильиничной — во избежание. Вообще, отличная тётка! Ведёт большую часть пар, разбирается в своей теме и вот, даже практику настоящую устроила, и это в первый учебный месяц!

Чем ниже мы спускались, тем более промозглым становился воздух. Стены, отделанные плиткой, наощупь походили на лёд. Все тихо переговаривались, ожидая занятие — сегодня нам предстояло поговорить с мёртвыми. Более восторженными одногруппники были только когда Олеся Ильинична пообещала посвятить практику кровавому ритуалу. Странные тут люди учатся.

Достав связку ключей, преподавательница нащупала нужный и со скрежетом открыла дверь. Кто-то нетерпеливо подпихнул сзади, заставляя войти в помещение ещё более холодное, чем коридор. Меня всю передёрнуло.

С щелчком включился свет. Длинные светодиодные лампы неохотно разгорались, издавая тревожное жужжание.

По всему помещению рассредоточились блестящие ящики из нержавейки. Трупохранилища. Не привычные, как в фильмах, шкафчики с выдвижными ящиками-койками, а своего рода гробы. Каждому свой.

Души были тут. Я чувствовала их, удерживающую их Силу, нити сохранных заговоров. Уверена, открой мы любой ящик и увидим не скелет, а свежий, без намёка на разложение, труп.

Меня затошнило.

Сглотнула вязкую слюну, ладони закололо, мысли начали путаться от странного диссонирующего предвкушения одногруппников.

Оно ощущалось отчётливо. Предвкушение живых и усталая тоска мёртвых. Потустороннее дыхание касалось крышек ящиков изнутри, оставляя влажный след. Души дышали. Не так, как мы, живые, — гораздо глубже, пронизывая этим дыханием каждую частичку видимого и невидимого пространства.