– Ты обронил это в бункере. Прости, я случайно прочитала, но ничего не поняла.

На лице Майкла появилось замешательство – он не сразу вспомнил, не сразу понял. Но потом рассмеялся:

– А-а, дошло! Помнишь Джилли? Она пацанов в игре разоряет. Привыкла, что старший брат с ней возится, а тут, понимаешь ли, играть он с ней не хочет. И вот она громит их дома, устраивает вооруженные налёты на их лагерь. Разбойничает, короче.

Лину пронзила догадка:

– Росомаха – это Джилли?

– Да, а ДаркКинг – мой сын, Дэвид. Здесь, в распечатке, у них жаркие разборки, но ты не представляешь, какой ад был в доме несколько дней назад. – Майкл довольно засмеялся, потирая руки: – Ей таки надавали там по заднице. Наняли сильного игрока и отчепыздили.

У неё будто гора с плеч свалилась. Лина рассмеялась, поняв свою ошибку, да так громко, что официантка бросила на неё неодобрительный взгляд, а Майкл, приняв это за хороший знак, продолжил с азартом:

– Там, короче, девушка. Мой оболтус ходит в неё влюблённый, да и его дружки её иначе как королевой не величают. Мелкая бесится, клянчит у меня семьсот баксов на какую-то крутую пушку, порезала палец и на собственной крови поклялась отомстить. Достала где-то красную краску, пробралась в комнату к брату, когда тот был на занятиях, расписала ему все стены: “ДаркКинг, ты здохнешь” и “Смерть Каралеве”.

Майкл вошёл в раж, показывая в лицах. Лина хохотала взахлёб. Хохотала над своей глупой ошибкой, над дурацкими страхами и обидами, хохотала, представляя Джилли, выводившую “Смерть Каралеве”. На мгновенье мелькнула мысль, что семистам долларам ей противопоставить нечего, и в игру лучше больше не заходить: пусть Королева так и останется легендой.

…Да и зачем ей теперь игра?

В какой-то момент Майкл, смеявшийся с ней вместе, потянулся к ней через столик, запустил пальцы в волосы и поцеловал.

У Лины перехватило дух.

– А… давай уйдём отсюда? – выдохнула она, едва от него оторвавшись. – Я уже всё решила…

21. Глава 21

Лина потянулась — сладко, до мелкой секундной дрожи — и прильнула к Майклу.

Тот лежал на спине, закинув одну руку за голову, и уже задрёмывал. Но едва Лина к нему прижалась, как он сграбастал ее в охапку: тёплую, сладкую, уступчивую.

— М-м-м, так бы и съел! — шутливо прикусил он Лину за шею, и та, смеясь, заверещала, подхватывая игру.

Майкл потянул её на себя. Поцеловал не спеша, смакуя — уже без той голодной горячности, с которой, неожиданно для себя самого, набросился на неё вначале. Она и вправду безумно горячила его: то ли внешней красотой и свежестью, то ли этой безоговорочной готовностью принять его, разделить всё, что он захочет. Она оказалась удивительно пластичной. Податливая, где надо, вплоть до покорности, нежная — но не бесхребетная. Девочка с характером, это тоже усиливало интерес к ней.

— Сладкая моя, маленькая...

Лина сияла. Рабочий день летел, как горнолыжник с крутого склона. Она успевала всё. И излучала такую энергию, что даже Джулиус сегодня вышел из образа вечно всем недовольного брюзги и пару раз весьма удачно пошутил — чем вверг Роджера в минутный ступор.

Только Альберт никакой радости не испытывал. Но Лине было совершенно не до него: позвонил Майкл, она спешно сбросила звонок и выскочила на улицу, чтобы перезвонить. Так торопилась, что махнула рукой на пальто — и стояла сейчас на крыльце, поёживаясь от холода. Майкл ответил после первых же гудков и довольным голосом сообщил, что снял им квартирку — всё в том же новом районе, где состоялось их объяснение, и где через несколько минут после её решения в первом же более-менее приличном мотельчике они сняли комнату.