Надо было звонить родителям.

Дэвид, стуча зубами от холода, дрожащими пальцами набрал номер отцовского телефона.

Майкл примчался минут через десять. Чего ему стоил такой марш-бросок через весь центр, покажут ближайшие "письма счастья" – но сейчас его, понятно, заботило совсем другое.

Уже в машине отца, закутанная в одеяло, Джилли, наконец, разревелась. Два года её безуспешно таскали на курсы по плаванью, но она наотрез отказывалась плавать без спасательного жилета. Когда однажды отец всё-таки настоял на том, чтобы она попробовала плыть самостоятельно, в лягушатнике, у Джилли случилась форменная истерика. Тут же, когда она ушла под воду с головой, не успев даже задержать дыхание, она испугалась так, что буквально заледенела изнутри. Она разом забыла все слова, какие знала.

Майкл вёл машину молча, но руки его то и дело стискивали руль, да так, что белели костяшки. Запоздалый страх за дочь накрывал адреналиновыми волнами.

Ларри, красный как рак, умом понимал, что лопнувшее от ржавчины звено цепи – не его вина, а несчастный случай, но ел себя поедом за случившееся. Течение в этой речушке было не особо сильным, но всё же, утащи Джилли река ещё на пару метров, зацепись девочка где-нибудь за корягу, найти её в мутной воде шансов у них не было бы никаких.

Майкл, ведя машину, только раз бросил взгляд в зеркало на дочь.

– Ещё раз увяжешься за братом, ноги оторву, поняла?

Джилли разрыдалась ещё сильнее, хотя бы потому, что уловила: Дэвид вздохнул с облегчением.

– И до Рождества ты под домашним арестом. А ты, – эти слова уже были обращены к старшему сыну, – до Рождества без машины.

Саймон сидел тихо, без вины виноватый за компанию с приятелями. Ларри попытался было извиниться за происшествие, но Майкл словно окаменел – на слова Ларри он не только ничего не ответил, но даже в зеркало заднего вида ни разу за дорогу на паренька не взглянул. Ларри поник и до самого дома просидел съежившись и зажав руки между колен. Отопление в автомобиле было включено на полную, сиденье хорошо согревало, но ему всё равно было зябко: то ли от мокрой одежды, то ли от мысли, что мистер Уэллс всё расскажет отцу.

Вскоре синий автомобиль свернул на просёлочную дорогу, и из-за деревьев показался большой светло-жёлтый дом с арками и колоннами, с серой черепичной крышей и полосатыми «маркизами» над балконами. Прадед Майкла Уэллса купил земли на Варровом Острове ещё в те времена, когда сама Ореста не была, по сути, ни столицей, ни даже городом. Купил как охотничьи угодья — тогда в лесах ещё хватало дичи, а желающим подстрелить оленя или лося не нужна была специальная лицензия. Прадед сначала построил охотничий домик. Потом дом. Когда через много лет Майкл женился в первый раз, молодую жену он привёз уже в настоящую загородную усадьбу, состоящую из хозяйского дома и нескольких гостевых домиков. Облагороженная многоуровневыми цветниками усадьба стояла на холме в тени веймутовых сосен. Чудное место, чтобы растить маленькую принцессу.

Однажды, получив заслуженный нагоняй от матери, Джиллиан прибежала к отцу, курившему на широком балконе. Вид с этого балкона открывался на реку и на город под пеленой смога. Майкл подхватил недовольную девочку, посадил на перила и на нетерпеливое “Да о чём ты думаешь, когда меня обидели?” ответил:

– Папка думает о работе. И о том, что однажды всё это – он обвел весь мир, который знала Джиллиан, рукой. – Всё это будет твоим. Папка хочет, чтобы дочке досталось целое королевство.

Девочка зарделась. Как ей может достаться королевство в демократическом государстве, она даже не задумалась. Папа же пообещал, что может быть сильнее слов отца? И если Джиллиан не носила корону на голове, именно Майкл в душе давно короновал любимую дочку.