— Кто пришёл?

— Полицейские, кто ещё? Указ об общем образовании уже лет сто как существовал, детей из сельских районов изымали, а мы жили как раз севернее от Бадкура. Это потом твоему отцу повезло, женился хорошо, на твоей матери. Ты с братом родился уже в Бадкуре. А для остальных, понятное дело — в грузовики, и на Север. Дети должны уметь читать и писать. Бедные люди всегда кому-то что-то должны...

Дядя Фрэнк задумался.

— Ну, вот ты университет на Севере закончил. И что, сладко тебе в той Оресте? Мать звонит каждую неделю, просит, чтобы я тебя к себе в отдел взял. Так я и возьму, родная же кровь! Как сыр в масле кататься будешь. Самый завидный жених будешь. Невесте золото каждый день будешь дарить.

Вспомнилась опять Лина. Если достаток появится, можно попробовать... А вдруг с ней что-то получится? Но как привезти в Бадкур жену-северянку? Мать её не примет... Хотя что там, вот он размечтался! Можно подумать, что столичная девчонка захочет бросить Оресту.

Альберт неловко пожал плечами.

— Я подумаю ещё, да?

Дядя Фрэнк качнул головой с усмешкой:

— Думай. Я-то подожду, но жизнь тебя ждать не будет.

Желая поскорее уйти от неудобной темы, Альберт вернулся к прежнему разговору:

— А что с теми детьми стало?

— А что с ними статься могло — сироты же, считай? По недосмотру мёрли от тифа, как мухи. А кто выжил, там осели. Забирали же с трёх лет, меняли имена, как потом найти родных, которых и не помнишь? Где-нибудь на шахтах Котнора пашут. Не для аппийца жизнь, но тоже — жизнь.

— И много так забрали?

Дядя Фрэнк опять недобро усмехнулся:

— А ты помотайся по селам, узнаешь.

На следующий день у матери созрел план. Отец отсыпался после вчерашнего, и Альберту предназначалась роль единственного добытчика в семье. Поэтому, когда мать появилась на пороге его спальни, Альберт старательно притворился спящим. Старался не моргать, дышал глубоко и ровно, но матушку провести – та ещё задача. Легче уж обмануть Джулиуса Доуна.

— Ты знаешь, что дочка тети Сариды выходит замуж? — Мать присела у изголовья и деловито пригладила ему волосы. — Господи, доживу ли я до того времени, когда мы женим тебя на хорошей девочке? (Это была минута слабости, но мать считала себя сильной женщиной, поэтому сразу отбросила сантименты. Свадьба одной из многочисленных племянниц — это такое дело, к которому надо подходить с умом). — Банкет заказали, платье уже привезли. А копчёного осетра не смогли достать. Твой отец обещал сегодня поехать, но вот, валяется... — Она раздражённо кивнула в сторону двери. — Проспаться не может. Кроме тебя, некому, сынок. Собирайся, я тут тебе всё написала.

Что, Альберт удивляется, обязателен ли осётр на свадьбе тети Сариды? А сам как думает? Разве тетя Сарида и её девочки — нищие? Какая же свадьба без осетрины? Что значит «надо было в сезон»?

— Послал же Создатель мне такое горе! — мать театрально всплеснула руками.

Нет, она не огорчалась и не обижалась, этот бог манипуляций, она с нескрываемым удовольствием отыгрывала сцену.

— И красивый ты у меня, и образование тебе лучшее дали, сами недоедали — а не в коня корм. Вымахал как дядя Фрэнк, а мозгов в голове с лесной орешек!

— Так... Ну, я это выслушивать не буду, — грубовато оборвав причитания, он откинул одеяло и сел на кровати.

Мать притихла. Что-то продумывала. Потом пошла в атаку с другой стороны.

— Сынок, ну, куда я поеду с больными ногами? Кто у меня остался, кроме тебя?

Ещё вчера эта женщина с больными ногами отшагала шесть километров к парикмахеру — но напомнить об этом значило навлечь на свою голову шквалистый ливень укоров и слёз.