– Зачем ты настроила детей против отца?! Ты не понимаешь, что он у них один, другого не будет?

Как же я устала! Только приехала домой, а уже хочу забиться в угол, а лучше – вернуться в больницу, под присмотр врачей. Тру глаза, тяжело вздыхаю.

– Я никого не настраивала, мам. – Смотрю на неё сквозь пальцы. Не верит. – Они взрослые и сделали свои выводы.

– Какие выводы? Что их предали? Зачем вообще было этот сор из избы выносить?

Ну, хватит. Не доставало ещё, чтобы она меня отчитывала. Я тоже не маленькая девочка, далеко уже не маленькая.

– Сор из избы? – голос проседает от эмоций. Задыхаюсь в них, от обиды сердце ноет. Мне нужна поддержка, а не осуждение! – Артём ушёл, как ты не понимаешь! Бросил больную, при смерти, потому что испугался!

– Ты драматизируешь. – Мама поджимает губы и отводит глаза. Понимает, что я права, но любимый зять уже много лет для неё важнее единственной дочери.

– Конечно, – отвечаю едко. – Я – дурочка, которой можно лить в уши. Надо было трусы с носками нагладить и в новую жизнь отпустить, да? Ты не понимаешь, что у него другая женщина появилась? Что ни я, ни дети ему больше не нужны? Он просто нашёл повод, чтобы свалить.

– Свалить. Что за сленг? – морщится мама.

– Говорю как есть. Могу и крепче сказать, да боюсь за твои уши.

– После больницы тебе надо пролечить нервы.

Определённо. С такой поддержкой и врагов не надо. И это мама, которая сидела у моей постели сутками, плакала, когда думала, что я не слышу. Как только я пошла на поправку, весь её сложный характер вернулся. И правда, стоит вернуться в больницу…

– Спасибо за совет. Этим и займусь, когда на ноги нормально встану.

Ходить до сих пор тяжело, долго ходить – тем более. Первые дни, несмотря на напряжение между нами, мама постоянно помогает. Дети тоже не отстают: в магазин сбегают, дома убирают, Вика помогает бабушке готовить. Я почти всё время лежу. Знаю, что надо расхаживаться, но силы выпиты насухо. Периодически звонит Славка, он приходил в больницу несколько раз, но пока мне не до светских визитов. В зеркало смотреть страшно, оттуда на меня смотрит чужой человек. Когда впервые увидела себя в полный рост в одном белье, расплакалась. Грудь обвисла, живот и бока на шрамах, на ноги и руки без слёз не взглянешь. После наркозов посыпались волосы. Мои роскошные, длинные и густые волосы при купании буквально стекают по телу. Из пышного хвоста получился мышиный хвостик. В один из дней, завязав его пучком, просто срезаю под корень.

И всё-таки жизнь продолжается. Должна продолжаться, иначе никак. За вещами Тёма до сих пор не пришёл – стыдно лишний раз на глаза показаться. Но деньги в начале месяца перевёл. На развод до сих пор не подал, а у меня нет сил этим заниматься, сейчас не до того. Мне прописали кучу таблеток и витамины для реабилитации, и вечерами Вика ставит уколы – прошла укороченный курс медсестёр. Скоро май, самое любимое время в году, пора возвращаться в строй.

– Как он мог так с тобой поступить? – спрашивает Вика, когда я выхожу из ванной, ероша короткий ёжик волос. Витамины начали действовать, и голова уже покрыта коротким мягким пушком, а ещё волосы стали виться. Непривычно. Из-за диеты мясцом обрасти пока не получается, но я наконец снова хожу прямо, не сгибаюсь, как старуха, не боюсь чихнуть лишний раз.

– Не знаю, Вик. – Время не лечит, сердце до сих пор болит, но я стараюсь не показывать вида. – Бог ему судья.

– Ой, ладно тебе, – фыркает дочь, отрываясь от очередного задания по ГИА. – Неужели не хочется плюнуть ему в рожу?