Ошарашенный таким шквалом информации, Эдвин молчал. Однако, по-настоящему, из всего сказанного, его поразила только одна деталь. Распрямившись, он некоторое время обдумывал, как бы с наименьшим унижением подать факт своей полнейшей оторванности от современной жизни.

«Правнук» Гаррета Липкеса, говорите? ПРАВНУК?!

– Ээ… послушай… Адриана… – он вдруг вспомнил, как зовут его гостью, и это придало его голосу уверенности. – А не подскажешь ли ты мне… Который теперь год?

Дорогие читатели, если вам нравится книга, напоминаю добавить ее в библиотеку и нажать на звездочку "нравится".

2. Глава 2

– Не может быть… Не может этого быть! – чуть прихрамывая, его светлость мерял комнату широченными шагами. – Как я мог просидеть взаперти столько лет! И еще столько же просидел бы, если бы ты не побеспокоила меня! Подумать только… Внуку Гаррета пятьдесят пять!

– Правнуку, – осторожно поправила его Адриана, пристально следя за его перемещениями с высоты его негласного трона.

– Тем более! – он вознес к потолку руки. – Сто двадцать два года я не был в миру! Сто двадцать два! – сраженный страшной мыслью, он вдруг резко остановился. – Я – одряхлел? Скажи мне правду, девочка, я – дряхлый и сморщенный старик?

– Да нет вроде… – смущенно начала было его гостья, но Эдвин, не дослушав, рванул на всех парах прочь из комнаты.

– Зеркало! У меня когда-то было зеркало! Надо срочно найти…

– Стойте, милорд… – не успевая за ним, путаясь в своем дурацком платье, Адриана семенила следом. – Стойте же… у меня есть…

Ее голос потонул в неожиданном завывании ветра – где-то дальше по коридору прохудилось окно. И это неожиданно напомнило ему – не так давно, лет эдак сорок или пятьдесят назад, на последнем этаже в одной из спален завелись летучие мыши, и он использовал зеркало, чтобы разглядеть гнездо в переходе вентиляции. Наверняка, он его там и оставил.

– Наверх! – скомандовал Эдвин им обоим и резко свернул в сторону лестницы.

Шаги гулко отдавались в пустынных коридорах замка, и по началу он прекрасно слышал, что шагают двое – он и его незваная гостья, надоедливая, как иголка в одном месте. Однако, спустя какое-то время он перестал слышать вторую пару ног, и понял, что девушка отстала, и что он снова один… Как и все эти долгие годы, возможно, столетия – бесконечно, невозможно один.

Наверняка, она уже в конюшне, седлает одну из его лошадей – подумал Эдвин с непонятной горечью в душе. Значит, и в самом деле он за эти годы превратился в сморщенный сухофрукт! Кому он нужен такой?

Но ведь трактирщица… как же она с ним… была?

А когда она «была», эта трактирщица – ты помнишь, кретин старый? Уверен, что в этом… столетии? Быть может, твоя полюбовница уже давно в могиле, как и Гаррет, как и все остальные, кого ты знавал в Бранденшире! Или напротив – жива, но не против сношаться и со стариком – ты ведь никогда не приходил к ней без «подарочка»…

Да и где трактирщица, и где эта – чистенькая, фарфоровая кукла в «сливочном» платье…

Ну и чёрт с ней, с этой куклой! – снова разозлился он на самого себя. Жил спокойно без всяких кукол, и дальше проживет. Меньше ерунды в голове.

В нужную комнату его светлость вошел, уже почти успокоившись, но увидев в углу рядом с кроватью брошенный на пол вытянутый овал зеркала, вновь разволновался. Сердце заметалось в груди, адреналин хлынул в кровь… Как тут не крути, а проспать молодость было бы обидно. Чрезвычайно обидно.

Помявшись на одном месте и посжимав кулаки, он наконец сделал роковой шаг – подступился к зеркалу и глянул в него сверху вниз, не поднимая с пола.