И сколько бы бумаг не успел дядя раскидать по столу, тумбам и полкам отцовского кабинета, но письмо — то самое, которое привез Соэр — я нашла. Сначала даже заопасалась, что дядя мог положить его в хранилище. Я, конечно, знала, где запасной ключ от него, но все оказалось не настолько плохо. Просто письмо дядя вложил в учетную книгу.

Конверт оказался толстым, коричневым и подписан очень неровно, едва можно было прочитать — кере Ханне Михалько. Такое впечатление, что автор этой строки редко пользовался пером. Если и письмо написано той же рукой, то меня ожидала не самая простая расшифровка. Но не здесь и не сейчас.

Я сунула в учетную книгу стопку бумаг, чтобы не было так заметно отсутствие письма. Сам конверт пришлось согнуть, обернуть тряпкой и спрятать за пазухой. А свободно висящая туника как раз помогла скрыть его присутствие.

— А теперь за уборку! — тихо скомандовала старшая служанка и вручила мне метелку для пыли. Хочешь, не хочешь, кера, а назвалась служанкой — отрабатывай.

5. 5. Глава, в которой Ханна меняет статус

Добраться до своих комнат удалось только к обеду. Руки к тому времени слегка ломило от непривычной работы. Нет, я знала, что уборка не так и легка, как кажется, но ждала от себя лучших результатов. Ведь я с детства не сидела на месте — и верховая езда, и прогулки по окрестностям пешком, за отцом бегала, в жаркую погоду даже в заводи плавала — но так, чтобы никто не видел, а потом уже книги стопками носила. Не настолько я и изнежена! С выносливостью у меня все было хорошо.

Но оказалось, этого недостаточно — и махать туда-сюда руками кажется легким занятием только первые полчаса. А дальше и взмахи становятся реже, и скорость существенно упала. Но надо мной не смеялись, даже похвалили, мол, недельку ежедневных тренировок — и станет легче.

В общем, это оказался полезный опыт. Когда отец говорил, что мы многого не понимаем, пока не испробуем это на себе, я и подумать не могла, что даже в таких мелочах могла бы ошибиться.

— Кера, как прошло? — прошептала мне Савэ.

Я в ответ кивнула и сразу же нырнула в ванную — туда даже Алика не посмеет ворваться, не то что дядя. Письмо пришлось отложить, сначала стоило убрать все следы — отдать форму служанки, смыть с лица краску. Но взгляд то и дело возвращался к толстому конверту. И наконец я взяла его в руки.

Сначала разогнула и расправила, потом поддела запаянный полоской воска конец конверта и — щелк — он на удивление быстро распечатался. Я полезла внутрь рукой и, взвизгнув, тут же отбросила конверт в сторону. Меня что-то укусило! И что-то вылетело из конверта! Я быстро замахала руками в воздухе, отбрасывая кусачую мелочь, пытаясь защитить хотя бы лицо, а в ванную уже стучалась Савэ…

Но тут все прекратилось.

Я спотыкнулась, наткнулась на стену, быстро ощупала себя руками, поворошила волосы, встряхнула одежду — не осталось ли чего-то с крыльями на мне. А потом осторожно открыла глаза и осмотрелась.

— Кера! Кера! — кричала Савэ, стуча в дверь. Я сделала пару шагов в сторону и щелкнула замком, впуская служанку. Но жестом остановила ее.

— Подожди, все нормально.

— Милость Мирны, ваше лицо, кера! И руки!

Я покосилась на узкую полосу зеркала и скривилась — на лице виднелись красные точечки, на руках их было больше. А виновниками оказались совсем крошечные серые бабочки, их тельца валялись на полу, остатки пыльцы покрывали мои руки.

— Они где-то здесь? — Савэ осмотрела купальню и схватилась за полотенце.

— Не думаю, смотри, — я указала на небольшое окошко под потолком, днем оно было открыто для проветривания комнаты, вот туда рой и вылетел. И как только поместился в конверте? Как только я не заметила? Да и вообще зачем присылать кусающихся бабочек?