Я с готовностью скорчила сочувствующее выражение лица, хотя внутри все ликовало — мой план начал действовать.

4. 4. Глава, в которой Ханна работает

Проблемы в поместье были обыкновенные: овцы — в фруктовом саду. Иногда животные выбирались из загонов и заполоняли то соседнее село, то округу поместья, то сад, протоптав дорожки между яблонь и груш. Чаще всего причиной был разрушившийся заборчик загона или же невнимательность работника, который не закрыл задвижку. В принципе с возвращением стада в загон спокойно справлялись пастушьи собаки или черно-овцы — специально выведенные существа, за которыми отара следовала без возражений. Такие происшествия даже не требовали присутствия кера, отцу или мне сообщали уже после. Это, конечно, если имуществу поместья не был нанесет ущерб, а еще если на свободу вырвалось только одно стадо овец. Сегодняшнее происшествие… О нет, я не могла допустить, чтобы оно закончилось быстро и безболезненно. Пусть дядя ощутит всю прелесть владения поместьем.

Стада нужно было разделить. Всех овец пересчитать. Спорных животных выводили на общий суд — были такие, у кого клеймо некачественно нанесли или хозяин слишком был занят и не пометил. А может, и вовсе хотел сэкономить на налогах: ведь если нет клейма и записи в учетной книге, то овца фактически пасется на лугах, принадлежащих керу, бесплатно. Пока не обнаружат.

Все это порождало склоки между овцевладельцев, а ведь ещё нужно оценить ущерб, нанесенный собственности кера, то есть садам. Дядя должен был задержаться надолго.

Впрочем, время терять я не стала, мало ли, вдруг переоценила желание родственника контролировать свою новую собственность. Вдруг Соэр надоест дяде своими стонами, и его отправят обратно. Нет, рисковать было нельзя.

— Приятного дня, — пробормотала я, вставая из-за стола.

Алика смерила меня внимательным взглядом, поджала губы и со вздохом все же соизволила произнести:

— Так и быть, я помогу тебе подготовиться к приезду жениха. Тебе не придется краснеть перед Имрико из-за своей неухоженности, я все возьму в свои руки. Раз уж твоя мать…

Я скрипнула зубами — любые упоминания того, что мать меня бросила, бесили. Плакать я перестала еще в детстве, чувствовать себя брошенной тоже. Отец делал все возможное, чтобы в моей жизни не было пустоты, а еще он всегда говорил, что в нашей разлуки нет ничьей вины. Бывает такая ответственность, которая превыше семейного счастья.

С возрастом я могла бы начать сомневаться, задавать вопросы: правильно ли отец понимал это самое «семейное счастье». Вот только зачем ранить самого родного человека? Да и верить в то, что мать к нам вернется, было проще, чем ссориться с отцом на этот счет или доводить себя сомнениями.

— Я пока не приняла решение насчет свадьбы, — отрезала я, резко задвигая стул. Алика возмущенно закашлялась, прижимая платок к губам.

— Сестры Мирны? Ты с ума сошла? — она вскрикнула. — Хочешь потратить свою жизнь на…

— Бескорыстное служение другим, да, — я смиренно сложила руки на груди. Правда, выражение лица меня все равно выдавало — сложно спрятать гнев. Так что Алика усмехнулась:

— Кажется, служение не так тебе и по нраву.

— А Имрико что, чем-то лучше? — я фыркнула и развернулась к выходу из столовой. Алика догнала меня у выхода, сжала пальцы на предплечье и зашипела на ухо:

— Зачем тебе голова дана и симпатичное личико, Ханна, зачем тебе характер и деловая хватка? Главная кера Имрико уже немолода. Улыбнулась бы ей, подала настой, поговорила на темы, которые старушку интересуют, втерлась в доверие, стала бы самой лучшей дочерью. Ей-то небось надоели сыновья да их безропотные и безмолвные жены. А с мужем еще проще — где согласиться, где подчиниться, а где жалостью надавить. Поместье стало бы твоим!..