– Пришел, – согласился парень. – И ты пришел. Иди с миром, пока можешь.

Спорить с чародеем без пут, пусть и очень молодым, мужик не решился, еще подышал на нас перегаром да отошел подальше, расталкивая людей.

– Любит нас народ, ничего не скажешь, – пробурчал спутник, подтягивая меня к себе. – Иди-ка поближе, пока еще один такой не выискался.

Но толпа замерла, люд перестал толкаться локтями. Вели колдуна.

Его, видно, били и валяли в грязи, а взгляд был до того мрачен, что глаза казались черными, а не светлыми. Но головы Майорин не опустил, он усмехался, зло, презрительно, искренне ненавидя каждого, кто пришел на площадь. И будто каждому смотрел в глаза.

Посмотрел и в мои. Посмотрел и споткнулся о невидимую стену.

Его толкнул ратник, заставляя идти дальше, занести ногу над первой ступенью помоста, где высилась виселица.

Я сжала руку Сворна, молясь, чтобы все получилось. Чтобы молодой неопытный чародей смог повторить заклинание, которое, по его признанию, ему всегда плохо давалось.

Ральер стоял на помосте, стараясь не смотреть в нашу сторону. Рядом с ним стоял наместник Рон.

– Тишина! – разнеслось над площадью, смолкли последние перешептывания. Продавщица жареных орехов перестала нахваливать свой товар и тоже уставилась на помост. – Этот колдун – Майорин инесский, нарушил священный кодекс магов и колдунов. Он магическим способом умертвил Крона с Боровой переправы. Так же подло старался убедить нас, что поединок, в котором пал отважный Крон, был честным. Со слов смотрящего мага Боровой переправы, мы знаем, что сие ложь. – Ральер поморщился под обжигающим ненавистью взглядом Майорина. – Еще, сговорившись со своими подручными, пытался устроить побег, в результате чего пострадала застава и погибли ценные кони, принадлежащие государству. Его подельники пали в схватке с нашими отважными ратниками. – Я впервые усмехнулась, значит, подельники и сговор. Может, у страха глаза велики, а может, у Рона язык без костей. Это уж мне никогда не узнать. – Главное, вы должны понимать, что перед вами человек подлый и опасный, готовый на все ради спасения собственной шкуры. Согласен ли ты с приговором, колдун?

То, что сказал колдун, слышала вся площадь, и вся площадь видела, как Рон залился багрянцем ярости и унижения. Но менять приговор с повешения на четвертование было поздно.

– Вздернуть его как последнего разбойника!

И верно, чаще колдунов сжигали на кострах, но подобного бы не потерпела Инесса, даже будь Майорин трижды виновен.

Колдун послушно, но как-то неловко влез на колоду, палач накинул ему на шею веревку.

Сворн рядом скрипнул сжатыми зубами.

– Привести приговор в исполнение.

Палач занес ногу для удара.

– Сейчас.

Кивок, парень поднял руку, сложил пальцы.

Колода вылетела из-под ног колдуна.

– Давай! – Может, я закричала. Не знаю.

– Сил не хватает, – почти простонал парень. – Она зачарованная.

Ну и бес с ним, пронеслось в голове. Я схватила его за руку и отчаянно захотела, чтобы исток наполнил эту впадинку. Наполнил его силой, насколько возможно.

Время остановилось, горячая волна пробежала по телу, устремилась в руку. Майорин начал хрипеть.

Исток рванулся в вспотевшего от натуги чародея, Сворн закусил губу, из-под белых зубов потекла тонкая струйка крови.

Ищущие опоры ноги безрезультатно царапали воздух.

Еще чуть-чуть. Что такое поглощающий магию асбест, когда рядом исток. Исток, заполняющий любые впадины, любые трещины. Вода точит камень, лава – плавит.

Веревка лопнула.

– Что за леший! – крикнул Рон. Майорин завалился на спину, закашлялся. – Что за леший?