Помост доставал мне до пояса, я пролезла вперед, расталкивая людей. Наместник поднял с земли три коротких отреза добротной конопляной веревки с асбестовым желтым отливом. Удара было четыре.

Один наш, а чьи остальные?

– Признаю эту казнь недействительной и противной богам. Кто решится оспорить? – Люди повернули головы. По огороженному проходу, где четверть часа назад шел колдун, будто танцуя, двигался неизвестный эльф.

– Кто посмеет оспорить мои права? – Наместник, кажется, был с ним знаком. Потому что багрянец сменила белизна. – Кто меня не знает? Я глава личной охраны государя Велмании Редрина Филина Алимарн Яриний. Кто оспорит мои слова?

– Никто, милсдарь, – еле разлепляя губы, прошептал Рон.

Народ подался назад, кто-то торопился покинуть площадь. Хотя эльф не пугал ни лицом, ни оружием. Наоборот, он был картинно красив, особенно в гневе. Нервно раздувались ноздри точеного носа, негодующе скривились красиво очерченные губы, метали молнии синие глаза, отливали золотом коротко остриженные волосы. Мало кто в Велмании не слышал о нем, и мало кто слышал хорошее. Яриний славился жесткостью, граничащей с жестокостью. Но, надо признать, при его главенстве при дворе царил устрашающий порядок, а Яриний обладал почти безграничной властью. Он снял веревку с колдуна, легко перерезал путы на руках ножом и помог тому подняться. Майорин сощурил глаза, но ничего не сказал.

– Наместник Рон, уверены ли вы, что поединок был нечестным?

– Уверен! – не сдался наместник.

– Предлагаю вам поединок, я и смотрящий проследим за честностью боя. – Глава охраны государя повернулся к Ральеру. Маг странно завалился набок, силясь удержаться на ногах, хватаясь слабеющей рукой за ближайшего ратника.

– Отец! – крикнул Сворн, он метнулся к помосту, расталкивая людей, я побежала за ним. Парень легко вспрыгнул на невысокое сооружение, но меня кто-то дернул за юбку. Давешний мужик наступил на подол и выказывал мне недостающие зубы. Сворн уже бухнулся на колени перед отцом. Пальцы распутали узел на поясе, я отбросила заботливо вышитую дочерью Ральера одежку и взлетела за спутником. Зря Карин отговаривала меня поддеть под юбку штаны, послушайся я – сверкала бы голыми ногами.

– Что с ним? – Я не знала, к кому кидаться. К Майорину, который не очень-то твердо стоит на ногах и осторожно трогает посиневшую шею, или к Ральеру…

– Мертв. – Яриний еще не приблизился, но уже знал, будто чуя смерть. Колдун слабо улыбнулся, я подошла к Сворну, сидевшему у тела отца, положила руку на плечо.

– Отец. Как же так? – прошептал парень. Яриний наклонился над Ральером. Дотронулся до артерии на шее.

– Сердце остановилось. Отложим поединок.

– Нет. – Сворн выпрямился, сбросил мою руку. – Не надо откладывать. Я буду смотрящим.

– Ты? – удивился Рон. – Мальчишка?

– Я маг, – холодно произнес парень. – Сомневаешься?

Народ одобрительно заголосил, Сворна они знали хорошо и пареньку доверяли. Последний год звали чаще его, а даже если не его, то приходил все равно он.

Рон не посмел идти против толпы:

– Хорошо. Назначаю тебя новым смотрящим. Но без одобрения Инессы…

– Я одобряю, – хрипло прошелестел Майорин. – Как представитель Инессы.

Наместник нервно дернулся, шагнул ближе к ратникам, но те как завороженные смотрели на Яриния.

Для поединка освободили пятачок на площади, народ оживился, опомнились торговцы. Поединок пришелся людям по нраву больше, чем казнь. Тут и исход неизвестен, и ставки сделать можно, и поболеть за приглянувшегося героя. Смерть смотрящего несколько омрачила души, но не настолько, чтобы позабыть подколоть дружка и собутыльника глупой ставкой или излишним волнением.