- Та-ак... - протянул и быстро закончил свой разговор. - Заинька, держись. Я попробую разобраться.

И отключился. А я весь вечер ревела, попеременно утыкаясь то в подушку, то в горячего Кусимира, на удивление терпеливо переносившего моё сопливо-слезливое настроение.

На следующий день, под вечер, приехала Лариса.

Она не могла изменить того, что стало моей жизнью. Но сделала так, что я смогла жить дальше. Ненавидя посёлок, в котором теперь жила, свою малюсенькую убогую квартирку, автобус №763/65 «Красный Партизан - Город» (два раза в час), что возил меня на учёбу целых четыре года... Иногда я даже радовалась той жизни.

И когда в этом новом мире, где не было моря за окном, автобуса в город и супермаркета за углом, я пришла в себя от вопля Кусимира, то подумала о своей жизни. Совсем честно - я плохо жила в Красном Партизане.

И дело было не в месте - дело было во мне.

Этот кошачий вопль был до безобразия похож на тот, что вернул меня к жизни почти четыре года назад. С него началась новая страница моей жизни, жизни без мамы, жизни взрослого человека, самостоятельной студентки. Вопль разбудил много воспоминаний и, кроме всего остального, вспомнила я и слова Ларисы: «Только ты решаешь, как прожить жизнь: радостно и интересно или чувствуя себя жертвой и отравляя мир вокруг себя».

Странно, но ситуация повторялась. И если так, то, возможно, это мой второй шанс? Может права была Лариса и мне стоит попробовать прожить свою потерю по-другому?.. Быть унылым г..ном или жить ярко? Увидеть приключение там, где вижу проблему, или реветь над своими потерями и лелеять обиды на жизнь и людей?

Я решила - буду пробовать то, чего ещё не было в моей жизни. И вышла на кухню в поисках пропитания Кусимиру и чтобы начать осваиваться в этом новом и, будем надеяться, интересном мире.

- Хозяева! - громко позвала я.

Кухня была пуста.

Я осмотрелась. Грязь, убожество, ощущение заброшенности и запущенности. Неаппетитные объедки на деревянных блюдах. Мухи. В полутьме плохо освещённой кухни не понять - похожи на наших или нет мордой. Или лицом? Рыльцем? Но манерами - однозначно: жужжание, кружение над остатками еды, толкотня. Бррр...

Из тёмного дверного проёма, что был напротив того, в который я вошла, слышались голоса. Я шагнула туда.

Вот тогда-то я и увидела впервые Гилерма. Он загородил собой светлый проём и, напирая, но не говоря ни слова, решительно оттеснил меня обратно в кухню. Удивлённая и ошарашенная, я попятилась. И когда рассмотрела его глаза, полные ужаса, испугалась, почти упала на лавку у стола. Дёрнулась в попытке отпрянуть ещё дальше и стукнулась затылком о стену.

А! Как больно!

Сердце загнанным зайцем металось по грудной клетке, слёзы брызнули из глаз, а с губ сорвался стон.

С неожиданной для пожилого мужчины прытью дядюшка метнулся ко мне и совершенно тем же жестом, что и Жажа накануне вечером, закрыл мне ладонью рот. К моему счастью, эта ладонь была в перчатке. Обычной такой чёрной перчатке, похожей на трикотажную, только швы наружу.

Но всё равно, приятного мало, когда вот так лезут руками к лицу, пусть эти руки даже и в перчатках. Это как-то... настораживает, если не сказать пугает. И когда вот так кидаются на меня - тоже настораживает. Я не люблю такого. Боюсь даже.

И я дёрнулась, пытаясь вырваться.

Но дядюшка, страшно сверкая глазами, ещё крепче прижал свою перчаточную руку к моему рту, вдавливая несчастную стукнутую голову в стену. Зашипел что-то неразборчивое почти беззвучно, сверкая глазами из-под нависших бровей. Я поняла только одно слово - Ленарди.