— Тише! — шикает на него ведьма. — Все уже поправили, не волнуйся.

— Не понимаю... — Мой голос едва слышен, я с трудом говорю.

— Обратили тебя, дурында, — бурчит старуха. — Вовремя привел тебя батька, уберег от проблем.

Я смотрю на нее, ничего не понимая. Кладу руку на живот, пытаясь что-то осознать.

— Я беременна? Разве так бывает?

— Да уж не волнуйся ты так, — старуха качает головой, будто убаюкивая меня. — Жених не заметит. Снадобье-то мое от приплода избавит тебя быстро.

— Что?

Сердце колотится, перед глазами плывет все сильнее.

— Я тебе отвар дала. Ядовитый. Немного поболит, и все.

Она продолжает говорить, но я больше не слушаю. Я только чувствую, что внутри меня есть маленькая жизнь. Я должна ее спасти. Я не позволю им убить моего ребенка.

Паника охватывает меня. Я бросаюсь к цветку в кадке, засовываю два пальца в рот, пытаясь вызвать рвоту. Все, о чем я могу думать, — избавиться от яда, вырвать его из себя.

Старуха начинает кричать:

— Что ты делаешь, дура? Остановись!

Но я выставляю руку, не подпуская ее к себе.

— Оставь меня!

Она орет, оскорбляя меня, называет глупой и упрямой, но мне все равно. Только когда карга хватает меня за руку, я понимаю, что впервые в жизни готова дать настоящий отпор. Хватаю старуху за шиворот и вышвыриваю в прихожую, к отцу. Захлопываю дверь и запираю на засов, пока отец еще не сообразил. Соображает он медленно. Нахожу графин с водой, выпиваю его залпом — и снова к кадке!

— Ты что творишь? — отец орет и колотит в дверь. — Если оставишь ребенка, ты для меня умерла! Нет, я даже сам тебя убью! Слышишь?!

Он стучит все громче, дверь едва не срывается с петель. Я слышу угрозы, ярость, но страха больше нет. Я точно знаю, что мне нужно сделать, — очистить желудок, избавиться от яда.

Только когда все, что могло выйти, ушло, я бросаюсь к окну. Открываю его, и в лицо ударяет свежий вечерний ветер. Совсем не тот спертый воздух, что в таверне или в проклятой лачуге старухи. Это ветер свободы.

Выбираюсь через окно, падаю на землю и со всех ног мчусь к тому единственному человеку, который может помочь мне.

Я бегу по знакомым улицам, спотыкаясь на каждом шагу. Ноги едва слушаются. Меня шатает от слабости. Люди оборачиваются, перешептываются, принимают за пьяную. Лица в толпе проносятся мимо. Некоторые с презрением отворачиваются. Я подбегаю к первому попавшемуся извозчику, моля о помощи:

— Пожалуйста, подвезите до дворца, — отчаянно ищу в кармане передника монеты, — мне нужно туда!

Но он только хмуро отмахивается от меня.

— Я не вожу таких, как ты. Тем более бесплатно, — бросает он в ответ.

Дышать становится трудно. Кажется, никто не хочет мне помочь. Следующий извозчик просто едет мимо, даже не смотрит в мою сторону. В груди нарастает отчаяние, но я продолжаю идти сама. Ноги тяжелеют, слабость снова настигает, но я должна добраться.

Кладу руку на живот, шепчу:

— Мы справимся. Все будет хорошо.

Каждый шаг отдается болью в голове, но в душе растет решимость.

Добредаю до моста, ведущего к массивным воротам дворца. Передо мной суровые стражники в сверкающих латах, с копьями наготове. Я бросаюсь к ним:

— Пустите меня, прошу. Меня ждет Аарон.

Стражники хмуро переглядываются, и один из них произносит:

— Доступ во дворец закрыт. Отойди.

— Хорошо, тогда позовите его. Скажите, что его ждет Даря. Он поймет, — отчаянно пытаюсь объяснить я, но стражники стоят неподвижно, будто вылитые из камня.

— Уходите.

Я пытаюсь приблизиться, объяснить, но стражник преграждает мне путь своим копьем.

— Пожалуйста, я прошу вас. Просто позовите его, — умоляю я, чувствуя, как голос начинает дрожать.