Но поверить не могу, когда он начинает откровенно приставать, загоняя меня на подоконник…

Не могу поверить, когда он игнорирует мои угрозы…

Не верю и в то, что сорвавшись с подоконника, лечу вниз с третьего этажа и скоро встречусь с землёй…

Не религиозна и не верующа, но сейчас талдычу на одной ноте:

– Господи, спаси и сохрани! Господи, спаси и сохрани!

А ещё, кажется, ору, пытаясь перекричать ветер, что оглушительно воет вокруг, будто насмехается.

И уж не знаю, какие силы услышали меня. Но спаситель появляется неожиданно – буквально вырастает из-под земли. Кидается ко мне и ловит в полёте. Однако его самого сносит, и мы падаем вместе. Незнакомец изворачивается так, чтобы я оказалась сверху.

А сам – наверное довольно больно ударяется о бетонную плитку, выстилающую площадку перед офисным центром.

Приподнимаюсь на руках, опираясь о каменную грудь. Такое впечатление, что мой спаситель – произведение искусства, изваяние. Я на время залипаю на его длинных чёрных ресницах и тону в светло-серых глазах. В них мерцают лукавые искры.

– Кто вы? – спрашиваю, завороженная внешностью этого мужчины.

Сильные руки смыкаются на моей талии – меня поймали и не намерены отпускать.

Впрочем, я и сама так бы и лежала – уж слишком хорош мой «матрас». От него приятно пахнет – уважаю аккуратных мужчин. Но это лежание просто неприлично. И я пытаюсь вырваться. Но меня держат крепко.

–  Твой будущий муж, –  без намёка на шутку говорит незнакомец и рушит тем самым всё волшебство

Вырываюсь активнее, а он – держит сильнее, шипя: «Тсс…Тише-тише»

–  А вот это уже наглость! – ставлю ему на вид бесцеремонный подкат. Мы ещё и познакомиться-то, как следует, не успели, а он уже включил альфа-самца.

Незнакомец лишь хмыкает, самодовольно щурясь:

– Отнюдь, – говорит он, – после того, как уложила меня на лопатки, ты просто обязана выйти за меня замуж.

Мне совсем не смешно  – думала, что он умнее и оригинальнее. Жаль разочаровываться.

– Отпустите меня немедленно! – требую, пытаясь убрать назойливые руки со своей талии. Его ладони смыкаются на ней в кольцо.

–  Хорошо, но с условием, –  соглашается он.

–  С каким? – любопытствую я.

– Не против, если мы сначала встанем? – он отпускает меня, и я, барахтаясь на нём, совершенно неизящно и задевая всякие части тела, которые бы не хотела задевать, краснея и чертыхаясь, всё-таки встаю.

Он поднимается тоже, куда легче, чем я. Такие движения говорят об отличной физической форме и регулярных тренировках.

Встав, мой спаситель возвышается надо мной на две головы. И мне приходится запрокидывать лицо, чтобы встретиться с ним взглядом.

– Глеб, – произносит он, протягивая руку.

Красивая мужская ладонь. В меру широкая, с длинными сильными пальцами. Чуть выступающими венами. Твёрдая и шершавая наощупь – я всё-таки решаюсь вложить в неё свои пальцы.

– А-алёна…  – лепечу, хотя не собиралась говорить ему имя.

– Ну, конечно, Алёна, – чуть лукаво улыбается он. – Ты же прямо из сказки упала мне на голову.

И не пожимает мою руку, нет, – подносит к губам и целует.

Так нельзя делать. Так уже сто лет никто не делает. Это старомодно, но… Но трогает что-то глубинно женское  – потому что приятно, чуть смутительно и невероятно романтично.

– Итак, Алёна Сказочная, – переходит он на строгий, почти приказной тон, – тут неподалёку есть милое кафе. И в качестве компенсации за нанесённый мне ущерб, – почёсывает ушибленный затылок, а я  – невольно любуюсь тем, как бронза и золото переливаются в его русых волосах, – ты пообедаешь со мной и расскажешь, почему выходишь из здания таким нестандартным образом. – И под конец тирады окидывает совсем другим – внимательным, сканирующим, – взглядом.