Он берёт меня за руку и ведёт за собой.

Я почти бегу следом, приноравливаясь к широким шагам мужчины. Чувствую себя кем-то вроде домашнего питомца, бешусь страшно.

И вообще во мне всё мечется – я и хочу дальше оставаться с этим наглым властным мужчиной, и хочу оказаться от него подальше. Очень далеко.

Ведь он первый, кто поцеловал меня так… Я целовалась пару раз в Лондоне. Но один парень был гей, и я поцеловалась с ним, чтобы просто попробовать, каково это. Мне совсем не понравилось. А второй… Там и вспоминать не хочется – слюняво, мокро, поелозил губами…

То ли дело Глеб – властно, подчиняюще, будто сексом со мной занимался…

И это… это сносило напрочь и голову, и все барьеры, которые оказались чересчур хлипкими и ненадёжными перед таким напором.

Мы приходим в кафе, Глеб выбирает столик подальше от глаз, в небольшой кабинке. Нам приносят меню. Мы делаем заказ, официант уходит.

Мужчина садится напротив и снова вперивает в меня свой взгляд-скальпель.

– Рассказывай, – требует он.

Я сбивчиво вываливаю всё и невольно вздыхаю, будто реально сбросила тяжёлый груз.

– Вот же мразь, – Глеб зло комкает салфетку. – И ты ведь не первая. У нашего ведомства он давно в разработке.

– Ведомства? – фыркаю я. – Это какого?

– ФСБ, – говорит Глеб и отхлёбывает воду из высокого запотевшего стакана.

– Странно, – рассуждаю вслух. – Пусть он и маньяк, и ведёт себя хамски, но угрозы национальной безопасности вроде не представляет.

Я выросла в семье военного и кое-что понимаю в таких делах.

– Представляет, – отрезает Глеб. – Логистика – только прикрытие.

Но мне резко становится не до Глеба – вспомнив о несостоявшемся работодателе, я осознаю, что забыла на столе в его кабинете документы – диплом и сертификаты.

Хорошо, хоть сумочку удержала. Но и её выронила, когда Глеб подхватил меня.

Вскакиваю…

– Мне нужно вернуться.

– Куда? – спрашивает он, поднимаясь следом.

Господи! Какой же огромный! Аж страшно! Чувствую себя былинкой рядом с ним.

– Я сумочку уронила, – поясняю, – и документы забыла… Там, в кабинете…

– Ты никуда не пойдёшь, – чеканит, усаживая на место.

– Пойду! – взвиваюсь я. – Не ва… не тебе решать!

– Мне. Я уже говорил. Я мужчина – я решаю.

Жуть! В какой домострой меня угораздило вляпаться!

– Но там мои документы! Диплом! Я должна забрать! – выпаливаю, снова вставая.

– Заберёшь, – сухо. – Идем.

И мы вместе направляемся к выходу.

Честно сказать, если бы не Глеб рядом, вряд ли бы я вернулась в тот офис. Потому что до сих пор обдаёт ужасом и паникой. И только сознание того, что рядом со мной большой и сильный мужчина, который крепко держит за руку, придаёт сил.

Когда мы входим в приёмную – натыкаемся на переполох. Секретаршу – она тоже показалась мне приличной женщиной – отпаивают корвалолом, кто-то спешно перебирает бумаги и суёт их в шредер. Мой не состоявшийся работодатель – Виктор Петрович Садок – бегает туда-сюда и рвёт на себе волосы.

Первые несколько мгновений нас с Глебом не замечают. Ровно до тех пор, пока Садок не упирается взглядом в раскрытую ксиву. Удостоверение мой сопровождающий подсовывает ему прямо под нос. Садок нервно сглатывает, вскидывает глаза на Глеба, бледнеет.

Любой бы побледнел – у моего спутника сейчас такой взгляд, что я удивляюсь, как по полу и стенам не бежит изморозь.

Сама невольно ёжусь.

– Чем обязан, Глеб Николаевич? – выпаливает Садок и вытягивается в струнку.

Вокруг – немая сцена. Прямо, как в «Ревизоре». Один только шредер деловито жуёт листы.

– Моя невеста, – Глеб кивает на меня, – забыла у вас в кабинете кое-какие бумаги. Очень торопилась  на встречу со мной.