Вздыхаю:

– Понимаешь, подруга, ключевое здесь «выходишь замуж». Я не могу этому радоваться. Красивая, умная, талантливая. Будущий педагог-новатор – а я уверенна, ты станешь именно такой! – и вдруг такая банальщина, как замужество. Вы же оба взрослые, самодостаточные. Могли бы просто жить вместе, притираться, присматриваться. Кому, спрашивается, нужен этот штамп в паспорте и глупые церемонии в ЗАГСе?

– Мне нужны! – зло отрезает Ира и вскакивает из-за стола. – Представь себе, мне нужны! И если ты не можешь просто порадоваться за свою школьную подругу, то, извини, вряд ли я захочу общаться с тобой. Нотации о «неправильном образе жизни» мне не нужны. Сама разберусь как-нибудь. Я же взрослая и самодостаточная, как ты говоришь. Пока, Алён. Подружкой приглашу Зину. Она, по крайней мере, будет пищать от восторга вместе со мной.

И, гордо цокая каблуками, моя лучшая – до недавнего времени – подруга уходит прочь. Вот так легко разрушив нашу многолетнюю дружбу!

***

Комкаю салфетку и кидаю на стол. И злюсь, в этот раз – на себя. Недавно выговаривала бабушке за то, что она своё мнение считает единственно верным и навязывает мне. А сама чем лучше? В конце концов, это выбор Ирины. Её жизнь. И даже если она ошибается или заблуждается – это её ошибки и её заблуждения. Она имеет на них право. Из этого складывается опыт. А если я нормальная подруга и люблю её – а я люблю, как сестру – то должна обязательно принимать такой, как есть.

Вскакиваю, бегу следом.

Удаётся перехватить Иру в вестибюле кафе.

Хватаю за руку, бормочу торопливо:

– Прости… прости, пожалуйста… Я не должна была говорить всего того, что сказала. Я волнуюсь за тебя. Лишь в этом причина.

Ира улыбается – она никогда не умела долго злиться. Обнимает меня первой.

– Прощаю, – охотно отзывается она. – И рада, что мы помирились. Не придётся Зину звать. Не очень хочу её в дружки.

И хоть у меня внутри всё восстаёт против такого решения подруги – я принимаю его. Она счастлива – значит, таково её счастье.

– Только обещай, что познакомишь меня с этим своим Максом. Я должна знать, кому отдаю подругу детства.

Ирка улыбается и обещает.

Мы расстаёмся довольные друг другом.

Моё утро начинается с прогулки по саду. Застаю там бабушку в перчатках, старых трико, смешной панаме и с тяпкой. У нас есть садовник, но бабушка любит повозиться с землёй сама. И та платит ей сторицей: цветы в саду – ухоженные, пышные, яркие.

– Нарежь букет, – командует бабушка.

И я принимаюсь за любимое с детства занятие. Когда-то мне даже прочили карьеру флориста. А садовые букеты – вот такие, с утренним тургором, сочные, душистые – просто обожаю делать. И выходят они у меня – без бахвальства – очень классными.

Пока я собираю букет – домработница, Нина Пантелеевна, накрывает на стол: румяные сырники, сметана, свежая клубника, ароматный чай, мёд…

Всё это – на уютном патио, под сенью огромных старых лип.

Дом… Милый дом…

За чаем и неспешным разговором проходит утро.

Потом я ухожу к себе в комнату, открываю вакансии, по которым рассылала резюме, и с радостью вижу, что в несколько мест меня пригласили на собеседование.

Быстро переодеваюсь, целую бабушку, которая лишь слабо ворчит: «Эх, Алёна», и убегаю.

Своей машины у меня нет, брать бабушкиного водителя не хочу – вдруг ей придётся куда-то выезжать. Поэтому предпочитаю такси.

Уютный пригород остаётся позади, впереди вырастают свечи из стекла и бетона. Я бегаю по офисным зданиям, похожим друг на друга и везде слышу один и тот же вопрос: «Почему вы выбрали именно нашу компанию?» Ну что тут ответишь?