– Совсем головой поехала?! – бесится бабуля. – Ещё скажи – осеменение. Как корова племенная.

– Это грубо! – ставлю на вид.

– Это честно! – не сдаётся она. – Наслушалась ненормальных. Рассуждаешь, как дуры-феминистки.

– С чего бы они дуры? – вскидываю брови.

– С того со всего, что ты тут сейчас городишь… Что мужики бррр, и ребёнок из пробирки.

Я взрываюсь:

– Ну да, конечно, совсем забыла – у тебя же только два мнения: твоё и неправильное.

– Именно, – даже не думает отрицать она. – И моё мнение – что ты будешь распоследней дурой, если в ближайшее время не выйдешь замуж за нормального парня и не родишь детей.

– Вспомни, во сколько сама родила? – напоминаю её о поздней единственной дочери – моей маме.

– А я что, умной была? Так же как ты – карьера, независимость. А потом – куча болячек. Ты тут на меня не равняйся.

– И всё-таки, – решительно заявляю я, – действовать буду по тому плану, который определила сама. И ты меня не переубедишь.

– И не буду, жизнь переубедит, – говорит она и отворачивается к окну.

А я улыбаюсь, чувствуя свою маленькую победу. Жизнь мы делаем сами. Такой, какой захотим…

***

До самого дома молчим и не смотрим друг на друга. Я отправляю сообщение Ирине – школьной подруге. До одиннадцатого класса были – не разлей вода, а потом – пути разошлись. Она осталась в родном городе, поступила в педагогический (как бабушка мечтала для меня: что, мол, по её стопам пойду). А я – уехала за границу. Ещё в старших классах попала в программу обмена, как лучшая ученица гимназии с уклоном иностранных языков.

Я могла бы остаться в Лондоне. Столица Англии любима мной, но… За три года так и не завела друзей. Так и не прикипела к тамошнему укладу. Всё чего-то не хватало. Всё было чужим, немилым, тоскливым.

А сейчас, получая от Ирки сообщение: «Здорово! Сегодня вечером в семь!», улыбаюсь и расслабляюсь, окончательно почувствовав себя дома.

Бабушка, вон, только расстроена. Ну, ничего – она подуется и простит.

Однако – не прощает до дома. Машина тормозит возле высокого забора, который отъезжает в сторону, открывая вид на роскошный двор и дом с стиле русской усадьбы. Нежно люблю его – с мезонином, колоннами, эркерами, большими окнами, в которых летом ветер треплет тонкие занавеси.

Родной, тихий, уютный.

Пока охрана выгружает мои чемоданы из багажника авто – догоняю бабушку, которая, с гордо поднятой головой, уже шествует к дому. Я беру её под руку, склоняю голову на плечо.

– Бабуль, ну ты посмотри, какая у нас тут красота и тишь, – обвожу другой рукой подворье. – Я хочу как можно дольше побыть здесь с тобой. А ты меня уже гонишь!

– Дура ты, Алёнка! – Она треплет меня по волосам и чмокает в макушку. – Никуда я не гоню. Просто времени осталось не так много, – пытаюсь перебить, но бабушка вскидывает узкую морщинистую ладонь в протестующем жесте. – Нужно смотреть правде в глаза, девочка. Я не молодею и не знаю, сколько мне ещё осталось. Не хочу уйти, бросив тебя неустроенной, одинокой. Это сейчас, в молодости, хорошо бравировать. А с возрастом понимаешь, как нужен рядом кто-то. – Сильная, она никогда не плачет, но сейчас глаза её влажно поблёскивают. – Я так сильно скучаю по твоему деду… Ты поймёшь, девочка. Скоро поймешь…

Не хочу её разочаровывать. Мы поговорим ещё раз. Вернее, ещё не раз. И, думаю, я смогу доказать свою  правоту…

Сейчас же, спешно перекусив, – чем вызываю новую волну причитаний со стороны бабушки, – тороплюсь на встречу с Иринкой.

Она выбирает милое кафе на берегу озера. Машет мне из-за столика, который расположился на террасе, стоящей на сваях в воде. Впечатление – потрясающее. Будто вся конструкция парит над озёрной гладью.