- Мой Бог, Анни, мне тебя само провидение послало, да так вовремя! Танцовщица, которая репетировала этот номер, полная дура, прости Господи, - говорил Сол, довольно щурясь на меня после репетиции, - в такт вообще не попадала! А ты – конфетка! За неделю выучить все связки! Мы с тобой сможем часто менять репертуар! Это будет прорыв! Это будет каждую неделю премьера! Золотое дно, девочка моя!

- Сол… - я сомневалась в своих способностях так быстро перестраиваться, а, главное, в своих силах.

- Даже не переживай! У меня море планов! Море! Ты станешь богатой! Очень богатой! Твое лицо будут узнавать по всей стране! Мы еще с гастролями поедем! А почему нет? Дягилеву можно, а нам нет? Вот наберем талантливых девочек и мальчиков в подтанцовку… Ты будешь примой! Как Павлова! Нет! Лучше Павловой! 

Его несло куда-то на волнах фантазии, и меня вместе с ним. 
В такие момент я в самом деле верила, что Сол говорит правду, что у меня впереди невероятное будущее…

Мадлен, со свойственной всем полякам практичностью, останавливала меня в моих фантазиях. 
Говорила, что Сол, по ее мнению, много болтает и любит пускать пыль в глаза. Такие люди часто ходят по грани. А потом за эту грань переступают. 
Я помалкивала, но прислушивалась. 

Мы все еще жили вместе. 
Она должна была получить страховые выплаты в следующем месяце, но, чем дольше мы жили рядом, тем больше задумывались о том, чтоб не расставаться. 

Мадлен, с ее практической жилкой и умением устроить быт , казалось бы, из ничего, была удивительно славной женщиной. Доброй и верной подругой. В конце концов, нас столько связывало… 
В целом же, если не считать этих спорных моментов, все шло прекрасно. 
Скоро должна была состояться премьера «Морской царицы». 
Репетиции шли своим ходом, и за день я уставала так, что едва хватало сил добраться до кровати и упасть замертво. 

Но во сне мне тоже не было покоя. 
Мое прошлое, мой постоянный кошмар, который, наверняка, будет со мной всегда, приходил для того, чтоб терзать и без того измученное тело. 
Во сне я стонала, плакала, молила остановиться… Молила продолжать. Кусала губы, краснела, покрывалась холодным потом. 
И постоянно, постоянно ощущала его присутствие. Его тяжёлый, давящий взгляд, сводящий с ума. 
Дикий Даниэль сводил меня с ума даже через океан! 
Как такое могло быть?

Я просыпалась с тяжелой головой и отчаянно бьющимся сердцем, долго успокаивалась и настраивалась на работу. 

В конце концов, мне стало казаться, что я и наяву ощущаю его взгляд! 

Я точно сходила с ума. И эта нервозность усиливалась по мере приближения премьеры. 

В день финальной репетиции я вышла вечером из душного помещения оперы, вдохнула свежий воздух полной грудью. 
Все прошло хорошо. Завтра, на премьере, все должно было получиться. 
Напротив входа, на тумбе , была прикреплена афиша с моим лицом. 
Я улыбнулась сама себе. 

Все будет хорошо, Аннет Вьен. Обязательно. 

А затем, отчего-то вздрогнув, перевела взгляд на противоположную сторону улицы. 
Он стоял там. 
Один. 
В черном длинном пальто, без привычной кепки. 
Его темные волосы терзал свежий майский ветер. 
Он стоял, смотрел на меня своим привычно пронизывающим, жестоким взглядом, и я не могла сдвинуться с места, словно бабочка, пришпиленная к бумаге. 

Мое темное прошлое, мой Дикий Даниэль настиг меня.