Сердце рухнуло в ноги, я даже дышать от волнения не могла. 
Не узнает… Матерь божья, не узнает… Я так плохо выгляжу? Конечно, год голодной и безвестной жизни в Париже, шатание по кафешантанам, два месяца с Диким Даниэлем, катастрофа… 
Наверно, я совершенно на себя не похожа… Ужасна…

- Анни! – неожиданно закричал Сол, - Боже мой! Анни! 

Он бросился ко мне, пересекая улицу и даже не глядя по сторонам, подбежал, подхватил за талию и закружил, радостно смеясь. 

Я , тут же отбросив все глупые сомнения по поводу своей внешности и обстоятельств, тоже засмеялась, раскинула руки, наслаждаясь кружением. 

Это был все тот же Сол, весельчак, балагур, невероятно теплый и чудесный человек! 

Как жаль, что его не было в Париже год назад, когда я провалилась в бездну… 
Он бы подал руку. В отличие от остальных, только подтолкнувших с удовольствием и злорадством. 

На нас стали обращать внимание. Кто-то пронзительно свистнул. Я уперлась ладонями в плечи Сола и начала умолять его поставить меня на мостовую. 
Он еще немного покружил и все же отпустил. 
Но глаз не отрывал, разглядывал так, словно я из мертвых восстала.

- Бог мой, Анни… Писали, что ты погибла… Я уж себя проклял сто раз, что вообще сдернул тебя с места! Если бы не я, ты бы не села на этот чертов корабль! 

И только тут я вспомнила о злосчастном выпуске газеты! 
Стала понятна причина такого поведения моего друга. Он считал меня мертвой! 

- Ох, Сол, я сама не понимаю, как выжила… 

- Пошли скорее, расскажешь мне в подробностях! 

Он увлек меня через улицу, к дверям своего офиса. 
Мы зашли внутрь, и я в очередной раз утвердилась в догадке насчет положения Сола. Офис был роскошным. Мебель из ценных пород дерева, массивные шкафы, заполненные книгами, мягкие банкетки для посетителей. Секретарь, успешно отправлявшая меня восвояси вчера весь день, увидев нас с Солом под руку, встала и почтительно поздоровалась. 

- Мэри, два кофе и никого не пускать к нам! Или нет! Коньяк! Неси коньяк мне, а даме сухое красное! 

- Ты помнишь? 

- Ну конечно помню! Из всех танцовщиц только ты пьешь сухое красное, не боясь поправиться! 

Мы зашли в кабинет, удобно расположились в углу для приема посетителей,  дождались , когда секретарь принесет напитки. 

- Ну, за тебя, крошка! – Сол отсалютовал бокалом, - ты не поверишь, как я скорбел. Хорошо, что все обошлось. Ты мне обязательно все расскажешь, но чуть позже. А сейчас у меня есть для тебя предложение. Поверь, ты не сможешь отказаться! 

Я улыбнулась, пригубив вино. 

Отказываться я  и не планировала. Не затем столько перенесла испытаний. Но вот разговаривать про условия мы будем долго. Сол, хоть и друг, но в первую очередь делец. 
Вино было приятно терпким на языке, а настроение приподнятым. 
Жизнь начинала налаживаться…

***

Через неделю афиши с моим лицом висели на всех тумбах и стенах не только возле оперы, но и по всему городу. 

Репетиции богато оформленного «экстраваганца» «Морская царица», который должен был начинаться не перед, а после оперы, примерно в 10-11 часов вечера, шли усиленно всю неделю. 

Постановщиком был никому не известный Мариус Режинский, которого Сол сманил-таки у Дягилева в свое время и взял под свое крыло, как и многих талантливых постановщиков и артистов. 

Мой партнер, не особенно опытный и не самый талантливый парень, эмигрант из России, Виктор Берн, волновался больше меня. Он не умел прыгать, до Нижинского ему было, как до луны, но, с другой стороны, акцент шел на меня. 

Я должна была летать, а он – ловить. Ловить у Виктора получалось.