- Сутки! - рявкнула прислужница, собирая ворох ярких пестрых тканей. - Корональ уже успел трижды спросить о тебе! Ищут по всему дворцу!

- Он спрашивал, - Нова почувствовала, как ком в горле не дает ей говорить, на глаза наворачиваются слезы, и волшебный поцелуй снова расцветает в ее памяти.

- Конечно, спрашивал! - нахмурясь, ответила прислужница. - Говорил, отчего не видит, как ты работаешь. Просто так никто кормить тебя не станет!

Но, несмотря на свои злые слова, прислужница все же сунула в руке Новы чашку с едой, прекрасно понимая, что после прошедшего испытания девушка вряд ли сможет работать голодной.

- Ешь скорее и за работу! - буркнула прислужница. - Маг Пустоты в гостях! А они очень прожорливы. К тому же, у них с Короналем какая-то ссора, что ли, а это очень опасно. Теперь этого беса только хорошим вином успокоить…

- А Прекрасная где? - спешно глотая куски, вдруг вспомнила Нова.

Прислужница искоса бросила взгляд на Нову.

- У Короналя, разумеется, - нехотя ответила она. - Он призвал ее с самого утра. Прекрасная довольна тобой; велела тебе в подарок оставить туфли, - прислужница кивнула на ноги Новы, все еще обутые в роскошные туфельки Прекрасной, шитые разноцветными драгоценными камнями и золотом. - Похоже, она получила от него то, что хотела. Может, даже женится на ней…

Нова почувствовала, как подступающие слезы щекочут ее нос, еда больше не казалась ей вкусной, и девушка отставила чашку прочь.

- Но как же, - прошептала Нова безотчетно. - Он же должен был восстановиться… отдохнуть…

- Отдохнуть?! - насмешливо проговорила прислужница. - Это тебе не прежний, старый и слабый, Корональ. Этот молод и полон сил. Очень сильный, правда; он поспал не больше часа, а потом велел приготовить себе еды побольше, и все съел. Молодое тело требует много энергии…

- А обо мне? - с надеждой спросила Нова. - Что обо мне он спрашивал?

- Даже не думай! - зашипела прислужница. - Даже не смей думать о Коронале! Ты сумасшедшая, если поверила ему! Это его обычная магия. Он умеет морочить головы девам так, что они сами шлепаются на спину и раздвигают ноги! В твоих интересах спрятаться и стать незаметной, если хочешь жить! И, кажется, у тебя получилось заставить его забыть о тебе! Он смотрит на госпожу влюбленными глазами, он не спрашивал больше ни об одной наложнице. Он взял ее уже трижды, и все не может насытиться ее телом, это хороший знак! Если он сильно увлечется ею, то сердце его размякнет, станет как воск, лепи голыми руками что хочешь. Тогда и попросишь у него свободы…

Нова рыдала, захлебываясь слезами.

Она совершенно не понимала, отчего слова прислужницы не радуют ее. Ведь это то, чего  она так хотела - чтобы Корональ о ней забыл, чтобы не желал ее не смотрел в ее сторону. Так отчего теперь ее сердце просто разрывалось от горя?!

9. Глава 9

Магов Пустоты - Пустотников, - не любили и боялись все.

Даже Коронали.

Только Пустотники умели вылавливать из небытия магию, которую во время танцы отдавали Корональ и его партнерша. Являясь посредниками между Понтификом и Короналем, Пустотники отнимали себе часть магии, и говорят, что это была очень большая часть. Жадные и бездонные, как сама пустота, как черное небытие, они хотели пожрать и завладеть всей магией мира. Проверить и посчитать, сколько Пустотники берут себе, никто не решался; это означало бы вступить в конфликт с ними, и кто знает, чем отплатили бы мстительные Пустотники на следующем танце…

Сайруса, Его Пустейшество, ненавидели втройне.

Это был очень самовлюбленный молодой человек, столько же красивый, сколь и отталкивающий, Пустой, как самый бездонный колодец. У него были золотые роскошные локоны, которым позавидовала бы любая прелестница, и водянистые блеклые глаза, такие жуткие, словно у утопленника. Его аппетит было непросто удовлетворить, и даже вся магия, отобранная у мира, наверное, плескалась бы в нем, как кружка воды. Жадность - вот что читалось в остром взгляде его блеклых неживых глаз. Жадностью болело его сердце; жадность - казалось, это слово шепчут его прихотливо, капризно изогнутые губы. Высокомерие глядело его глазами из-под опущенных ресниц, брезгливо вздрагивали причудливо вырезанные ноздри его тонкого носа.