– Конечно, кому же ещё, как не им, заниматься? – не моргнув, отозвался Палыч. – Все серьёзные люди города работают только с моей конторой. Надёжность, проверенная годами. А что?

Самой сути моего вопроса он пока явно не понял.

– Да тут информация любопытная проскочила… Будто не совсем чист на руку этот гражданин Вальков, – добавил я. – Что скажешь?

– Ха! Макс… – усмехнулся Палыч и поправил подушку за спиной. – А ты где честных-то видел в крупном бизнесе и политике? Ткни пальцем – покажи хоть одного, в Красную книгу занесём. Рука руку моет. Система, мать ее за ногу. А чего это тебя Вальков вдруг заинтересовал? Уж не из-за него ли ты сюда из Москвы прикатил?

– Нет, – пожал я плечами, спокойно глядя ему в глаза.

– Тогда с чего интерес такой?

– Ты мне показался человеком порядочным, – уклончиво ответил я. – Помог с Рябининым… Да и слухи ползут, что как только Вальков выборы выиграет, весь Новознаменск распродаст по кускам московским воротилам.

Сказал я это наобум, но нутром чуял – не мимо. Не лез бы Вальков в исполнительную власть просто так. Богатому бизнесмену кресло мэра нужно только для одного – шире и глубже залезть в бюджет и в распределение «наделов». Чтобы откаты текли рекой, чтобы стройки, земли, тендеры – всё шло через своих.

– Ну… не знаю, – протянул Палыч, помолчав. – Герман Сильвестрович у нас благотворительностью занимается. Детям помогает, школы там, кружки… Меценат, вроде как. Живёт здесь. Не москвич, так что город ему небезынтересен.

– Патриотом его считаешь? – посмотрел я пристально. – Ты ж сам только что говорил, не бывает честных людей в большой игре…

– Макс, у меня бизнес, – вздохнул Палыч. – Мне платят – я охраняю. А чужим совестным судьёй быть не хочу. Сам понимаешь – бизнес есть бизнес.

– Понимаю… И ещё вопрос. Этот Рябой, то есть Рябинин. Он занимался охраной Валькова? Не лично, конечно. Я имею в виду – как руководитель подразделения.

– Нет. На нём была моя внутренняя кухня. Всякие склады, автохозяйства, обмундирование, документация.

– Ясно. Спасибо…

Либо Палыч лукавит, либо действительно не в курсе. Но я был уверен, что именно Вальков послал Рябого убрать блогера. Характерный почерк – один удар точно в сердце, и нож вытерт о штору. Это не случайность. Это привычка. Стиль. Палычу об этом говорить не стал. Вроде, не скурвился он, хотя как знать. Но связан крепко – с контрактами, с бизнесом, с деньгами. Кто знает, как повернут его внутренний компас после всех этих лет.

В палату вошла медсестра. Перед собой катила передвижной столик – аккуратно, деловито. На нём шприцы, ампулы, пузырьки, всё уже подготовленное.

– Пал Палыч, – отозвалась она. – Пора витаминчики колоть и антибиотики. Ложитесь, оголяйтесь.

– Опять!.. – замахал руками Палыч, глядя на медсестру с деланным страхом. – Ненавижу уколы, Катя. Дай таблетку.

– Надо, Пал Палыч, надо, – хихикнула та, доставая из лотка ампулу, видимо, уже не впервый раз у них такая прелюдия.

– Вот не поверишь, Катюша, – усмехнулся он, – пуль бандитских не боялся, а от шприцов до сих пор мурашки. Эх, старею, видать…

– И ничего вы не старый.

– Вот ты пошла бы за меня? Вот глянь… Точно не старый? А? Нет, когда нога заживет, конечно.

– Хи-хи, – отозвалась медсестра, натягивая перчатки. Корпус ампулы хрустнул в её пальцах.

Я попрощался с Палычем и вышел, оставив их наедине с антибиотиками, разговорами и старостью.

А в голове крутилось одно: про дачу Валета он не сказал мне ни слова. Ни про обрыв, ни про пропажу двух своих «охранников». Значит, либо не в курсе, либо делает вид. Хотя Ибрагим с Лысым – точно не его бойцы, не легионовские. А вот Степаныч, которому я вмазал в челюсть, похож на штатного. Хотя и это не факт.