Гадалка перевернула вторую карту.

– Настоящее… Видишь Тень?

На рисунке была человеческая фигура, стоящая в темном проеме. Лица не видно, только тень под глубоким капюшоном.

– Что там?

– Кто-то уже близко, – тихо ответила она. – Совсем рядом. На пороге.

Вальков приподнялся, будто хотел встать, но передумал. Улыбка сошла с его лица, сменившись тревожным напряжением. Прокашлялся в кулак.

– Кто?

Она медленно положила третью карту. Будущее.

– «Суд», – проговорила гадалка. На картинке – весы. На одной чаше – окровавленный кинжал, на другой – черная роза.

– Ну?! – Вальков заламывал пальцы. – Что там? Говори… Какой еще, на хрен, суд? Ну сужусь я с партнерами, бывает.

– Он тебя найдёт, – вдруг проговорила гадалка. – У него в руках правда. И она сильнее, чем твои деньги.

– Ты что несёшь?! – воскликнул Вальков. – Ерунду не городи! Кто найдет? Кто меня может…

– Я этого не вижу.

– Твою мать… И я на это ведусь!

Он вскочил, но снова сел под её взглядом, даже голову как-то неловко повернул – склонить не мог, но всё же.

– Это говорят карты, – спокойно пожала плечами гадалка. – Я всего лишь проводник. Передаю то, что приходит.

Она указала пальцем вверх, а потом – вниз:

– Оттуда или оттуда.

Голос её стал ниже, почти шепчущим, но с такой тенью в интонации, будто под полом, куда она указала, скрывалась бездна.

– Что делать-то? – облизал пересохшие губы Вальков. – У меня выборы, у меня стройки на носу… Мне сейчас не до этих твоих загадок-шарад, мать их!

– На сегодня всё, – спокойно, почти отрешённо произнесла гадалка, убирая ладони со стола. – Карты молчат. Приходи в другой раз.

Вальков недовольно скривился, тяжело выдохнул и, не глядя, достал из бумажника несколько пятитысячных купюр. Щелчком пальцев отправил их на столик:

– Сдачи не надо. Может, к следующему разу твои карты поумнеют и научатся говорить больше по делу.

Она не обиделась. Даже не моргнула. Ровным, выученным движением собрала, будто смахнула деньги, словно это были не купюры, а магическая пыль. Бумажки исчезли где-то в складках её просторного одеяния, словно утонули в рукаве фокусника.

Вальков встал и уже направился к двери, но на полпути остановился. Что-то соображал. Потом полез во внутренний карман, достал помятую фотокарточку и вернулся.

– Слушай… – произнёс он, слегка склонив голову набок. – Если на меня твои карты не говорят – может, хоть на него заговорят?

Гадалка протянула руку, взяла карточку и взглянула. На фото – молодой парень в форме лейтенанта МВД.

– Кто он? – пробормотала гадалка, не отрывая взгляда от снимка.

Голос ее незаметно дрогнул.

– А вот это ты мне и расскажи, – сказал Вальков и снова сел в кресло, на этот раз резко и более нервно.

Через окошко дежурки Ляцкий громко спорил с какой-то дамой в странном многослойном одеянии. Та доказывала, что соседи её травят особыми волнами – пускают их через стену и по ночам «режут пространство». Майор, уставившись на неё, как на стоп-кран с отломанной ручкой, чуть ли уже не христом-богом отказывался принимать заявление.

– Обратитесь к экстрасенсу, гражданочка, – тряс он сборником сканвордов. – Вон, в газетке, на четвёртой странице, указана баба Зина из Орла – работает по фотографии. Может, поможет…

Я прокрался мимо. Ляцкий меня не заметил. Постовой в коридоре тоже глазом не повёл – у него правило: если человек пикает своим пропуском и на нем нет погон от подполковника и выше, мозг его по умолчанию игнорирует. Рефлекс.

Проскочил было к УГРО, но не тут-то было – из-за угла вынырнул начальник кадров Зуев. Как всегда, словно из воздуха материализовался.