– Ой, и не говори, подруга… Обмельчал мужик, – подлила масла в огонь Аля, покачивая соблазнительной ножкой. – Появляется внезапно, и сразу с абонементом на психотерапевта и тревожным расстройством. Вместо «я заеду» – пишет «можешь сама доехать?». Вместо завоевания – бережёт «свои границы». Ха! А вместо реальных поступков – репосты про осознанность и сторис с чашкой кофе: «медитирую, не тревожьте, я в моменте». Современный мужчинка – это удобняшка, а не «за каменной стеной». Он не скандальный, не альфа, не брутальный – он «не вообще». А чуть что – и его унесло в диалог с внутренним ребёнком. И самый прикол, знаете какой? – Алька вопросительно обвела нас интригующим взглядом.

– Какой? – спросили мы в голос с Машкой, мне уже самому было любопытно, что за суслик этот хомяк.

– Если рыльце в пуху, – подняла палец рыжая. – Нет, он не изменял – он просто не определился. А ты такая стоишь рядом с этим чудом эволюции, слушаешь про его «незакрытые паттерны» и думаешь: может, ну его?.. Лучше в лес. К волку. К лешему? К мужику с ружьем? Там хоть твердость есть, естество… а не это – «давай поговорим, что тебя триггернуло».

Она замолчала, посмотрела на Машу и добавила уже тише, с грустным смешком:

– Не мужик, а мягкий знак.

Первая бутылка ушла быстро. Я открыл вторую… Девчонки вдруг весело затянули песню:

Не слышал такую песню. Про боров знал только: «Тихо в лесу…»

– Макс, есть гитара? – спросила меня вдруг рыжая, улыбаясь, игриво глядя в упор. – Я бы сыграла.

– Нету.

– А укулеле?

– А это ещё что за фрукт?

– Ну, маленькая такая гитара. Четыре струны.

– Маленькая? – удивился я.

– У меня дома и гитара, и укулеле. Я им даже имена дала.

– Ха! Вот ты жжёшь, Бобр! – хохотнула Машка. – Кто же вещам имена даёт?

– Ничё ты не понимаешь! – фыркнула гадалка. – Это тебе вообще не вещи. Музыкальным инструментам имена давать – это нормально. В них же дух мастера живёт.

– И как же ты их назвала?

– Ну, гитара у меня большая-пребольшая, я её Клиган зову. А укулельку – Тирион.

– Хорошо, что у тебя скрипки нет, – хихикала Машка.

– А давайте на брудершафт! – вдруг заявила Аля после очередной добавочки, держа кружку и поглядывая на меня поверх кромки.

– А давай! Бобр! Давай с тобой! – вклинилась Машка со своей кружкой между нами. – Сидим с Бобром за столом…

– Ай, да иди ты с этой песней. Потом тебя целовать, что ли? – прищурилась рыжая.

– А что, слабо подругу чмокнуть? А-абажаю тебя, Алька!

– Ладно, – вздохнула Аля. – Бобр сегодня добр.

Вечер пролетел незаметно. Хорошая компания, простая болтовня и вино – три составляющие лёгкости. Признаться, давно я вот так просто не сидел и не отдыхал, без напряга, без планов. Девчонки молодые. И вовсе они не курицы… даже красивые, рыжие. Но, как говорится, честь надо блюсти.

Разогнал их только тогда, когда опустела вторая бутылка.

– Я в душ! – схватила Машкино полотенце Бобр. – Сегодня у тебя ночую.

– Я первая! – перехватила край полотенца Машка и выдернула его.

– Овца!

– Сама овца!

– Ладно, пошли вместе, – усмехнулась рыжая, обернулась ко мне. – Максим, с нами?

– Ты охренела?! – Машка хлопнула её полотенцем по спине. – Это мой… сосед!

– Ой, да ладно, я же шучу! – пропела рыжая, и обе захохотали, хлопая босыми пятками по полу ванной.

А я пошел спать.

Завалился, покрутил немного в голове последние события, выстроил план дальнейших действий и сам не заметил, как задремал.

Скрипнула дверь. Сплю я чутко, так что тут же открыл глаза, а рука рефлекторно потянулась под подушку, за пистолетом.