Бэстифар нервозными движениями надел рубаху и гневно посмотрел на Ланкарта, однако на губах заиграла елейная улыбка.

– Как скажешь. Сыграем по твоим правилам.

Ланкарт видел, что Бэстифар поглядывает на Мелиту и думает, что ее будет куда проще расспросить о том, что происходит. Похоже, из всех вероятных вариантов общения с некромантом, оживившим его, Бэстифар шим Мала выбрал вражду.

Тем интереснее, – подумал Ланкарт. – Я давненько ни с кем не враждовал.

– Прекрасно. Мелита, проводи нашего нового друга в его хижину. Уверен, мы будем прекрасно проводить время в общей компании.

Сонный лес, Везер

Восемнадцатый день Сойнира, год 1490 с.д.п.

Безлюдная земля, некогда занятая аггрефьером, теперь превратилась в небольшую деревню данталли. Группа Даниэля разбила здесь лагерь, установила палатки, соорудила кострища, оборудовала хранилище для припасов и несколько отхожих мест. Удалые близнецы, которых, как запомнил Мальстен, звали Ран и Эрнст, много раз предлагали использовать для своих нужд и небольшое святилище Рорх, которое прежде любовно охранял аггрефьер. Однако их лидер – Даниэль Милс – отнесся к этому предложению с опаской.

– Нужно соблюдать определенные границы, – тоном учителя объяснил он близнецам. – Мы сможем оборудовать лагерь, не трогая святилище Рорх. В конце концов, богиня смерти – последняя, кого я хотел бы прогневать.

Мальстен был рад услышать это. Его немного пугало рвение близнецов переделать под себя все вокруг.

Вот уже восемнадцать дней группа Даниэля жила по соседству с Мальстеном и Аэлин. Впрочем, последняя слишком часто отлучалась, чтобы можно было утверждать, что она живет здесь.

Как Мальстен и догадывался, Аэлин без восторга отреагировала на новых соседей. Она встретила их безучастным взглядом и показательно повязала красные куски ткани на оба плеча, сделавшись еще более закрытой, чем была после своего воскрешения. От нее стало веять неприкрытой враждебностью. С новоприбывшими Аэлин общаться не стремилась, нарочито обходила их стороной, держалась молчаливо и всем видом показывала, что ей некомфортно жить в окружении стольких иных.

– Аэлин, если я могу хоть чем-то тебе помочь, скажи мне, – просил Мальстен, предпринимая очередную попытку поговорить с ней. Без помощи нитей он не мог угадать, что у нее на душе. Не мог оказать ей такой глубокой душевной помощи, какую оказывала ему она в гратском дворце. Он надеялся, что Аэлин хоть немного направит его, подскажет, что нужно сделать, чтобы ей стало легче. Но она только устало кивала, иногда сухо благодарила его и плохо скрывала раздражение, проявляющееся в ответ на каждую такую просьбу.

Мальстен понимал, что она все еще злится на него за то, почему он оказался обезоружен красной накидкой Ийсары в день налета на Грат. Что ж, ей было на что злиться.

Вот уже второй раз Аэлин сбегала прямо посреди ночи, оставив лишь короткую записку: «Ушла на охоту». Ближайшими городами к их нынешнему убежищу были Олсад и Фрэнлин, и Мальстен понимал, что для охоты Аэлин выбирает именно их. Его это беспокоило: оба города казались ему слишком опасными. Олсад вряд ли успел отойти от публичной казни Ганса Меррокеля, а Фрэнлин наверняка еще помнит пожар в трактире «Старый серп». Мальстен и Аэлин засветились в обоих событиях, и им не стоило показываться в этих городах, пока воспоминания жителей свежи.

Впрочем, похоже, это волновало его одного.

Мальстен не раз думал пуститься по следу Аэлин и отыскать ее во время охоты, но в последний момент отказывался от своей идеи. Теперь, когда дело касалось Аэлин, он против воли стал проявлять робкую нерешительность. Ему казалось, что любое его действие лишь ухудшит их и без того натянутые отношения. И в том, что они стали такими, он мог обвинить только самого себя.