– Скажи-ка мне, девка, – слегка понизив голос, обратился к ней мужчина, которого друзья называли Дортом. Он протянул руку с пухлыми пальцами и обхватил тонкое запястье Кары, будто боялся, что она сбежит. – Как тут работается малагорской шлюхе?

Кара скривилась от отвращения и резко выдернула руку из хватки этого потного слизня.

– Заказывать будете? – приподняв подбородок спросила она. – У малагорской шлюхи работы невпроворот. Помимо вас тут еще три десятка столов жаждут моего внимания.

Дорт нахмурился и вновь потянулся к ней рукой, однако Кара успела быстро отпрянуть, что лишь разозлило посетителя.

– Куда же ты, пташка?

– Вам повторить эль или принести еще еды? – Отведя взгляд в сторону, чтобы не смотреть на этих противных увальней, спросила Кара, решив, что, если снова не получит от них заказ, просто уйдет. Эти четверо вот-вот разойдутся и начнут буянить. Пусть с этим разбирается Эрхольм.

Пока Кара смотрела в сторону, Дорт все-таки ухитрился вновь поймать ее за руку и притянуть поближе. В глазах отразился похотливый блеск.

– А правда, что у малагорок дырка расположена не как у материковых баб, а поперек? – спросил он, зайдясь в приступе кашляющего хохота.

Кара резко сбросила его руку и ожгла его взглядом.

– Правда, – прошипела она. – Как и то, что у малагорцев член вдвое длиннее, чем у мужиков с материка.

– Ах ты паскуда! – взревел Дорт. Друзья начали наперебой что-то кричать ему, однако тот оттолкнул скамью, задев ту, что стояла прямо позади него. Посетителям это не понравилось, и те повскакивали со своих мест для серьезного разговора. Начала завязываться потасовка.

Кара улучила момент и поспешила ретироваться. Тем временем склока начала притягивать все больше внимания от остальных столов. Гомон стал громче, выкрики слышались чаще.

Из-за стойки трактира вдруг вышел высокий крупный мужчина с выдающимся брюшком, держа в руке огромный тесак. Он уверенно прошагал мимо Кары, бросив ей на ходу:

– С тобой позже поговорим, – и проследовал прямо в центр потасовки.

У Эрхольма был главный талант материкового трактирщика: он умел остужать пыл таких потасовок быстро, грозно и авторитарно. Кара толком никогда не слышала, что именно он говорит своим посетителям, но это всегда срабатывало. Возможно, дело было в его облике: длинной растрепанной шевелюре угольно-черных волос, густой бороде, придающей ему более суровый вид, и огромном тесаке, который он неизменно брал с собой.

Дорт размахивал руками и гневно указывал в сторону Кары, до которой долетали лишь отдельные кусочки его реплик, состоявших в основном из ругательств. Эрхольм выслушивал его бесстрастно и спокойно, твердо держа тесак в правой руке. Его низкий голос звучал почти неслышно в общем гомоне, но каким-то образом ему быстро удавалось сбить с Дорта спесь, и теперь тот выглядел уже не разгневанным посетителем, а скорее нашкодившим мальчишкой.

– Сейчас их разгонят, – доверительно сообщила Аннет, привалившись спиной к стойке рядом с Карой. – Сильно они тебя достали?

Кара пожала плечами.

– Не сильнее, чем это бывает обычно, – бросила она в ответ.

Аннет закусила нижнюю губу и пристально уставилась на Кару, как будто ждала более развернутого ответа. Она, как и Лиззи, была охотницей до сплетен. Не перечесть, сколько раз они пытались разговорить Кару, чтобы она рассказала о произошедшем в Малагории. Им обеим было немного неловко говорить об этом, потому что в Шорре к военным беженцам сформировалось опасливо-трепетное отношение, однако они не могли пересилить себя и держать языки за зубами.