Кара подумала, что от сплетниц-подавальщиц, которые куда охотнее разговаривали с другими посетителями, можно получить много информации о том, что сейчас происходит за большим морем. Поэтому Кара рассказывала о нападении войск адмирала Греффе на Адес, пересказывала ужасы, услышанные от других беженцев, не уточняя, какая из рассказанных историй – ее собственная. Она никому не говорила о том, что бежала из Грата и была любовницей царя, решив, что на материке никому не нужно об этом знать. Как не нужно знать и того, где сейчас находится Бэстифар и в каком он состоянии…

К тому же Кара и сама не была уверена в том, что ее безумная затея увенчалась успехом. Ланкарт показался ей странным и даже немного чванливым, но эксперименты он однозначно любил и за затею Кары взялся с энтузиазмом. Он попросил ее уйти, так как не мог точно сказать, сколько времени отнимет процесс и что из этого в итоге получится. В скором времени Кара собиралась вернуться в деревню некроманта и лично вызнать, как там Бэстифар. Но пока…

– Аж стыд берет за материковых мужчин, – неловко посмеялась Аннет, прикрыв рукой маленький ротик. – Не все себя так ведут, поверь. Иногда сюда захаживают очень галантные…

– Галантность – не то, что местные будут проявлять к кому-то вроде меня, – перебила Кара, прикрыв глаза от усталости.

Аннет потупилась.

– Вовсе нет, – покачала головой она. Впрочем, казалось, она и сама мало верила в то, что говорила. – Попробуй просто не обращать на них внимания.

Кара хмыкнула, но ничего не ответила. Что ей было говорить, если Аннет дала ей самый избитый и бесполезный совет из возможных?

Тем временем Эрхольм отошел от компании гневно настроенных посетителей, которые в свою очередь начали рассаживаться по местам, а некоторые из них положили монеты на стол и направились в сторону выхода. Кара в очередной раз подивилась тому, как легко трактирщик разбирался с такими ситуациями, учитывая, что грубую силу ему применять не приходилось.

Завидев Эрхольма, Аннет быстро направилась в гущу зала собирать пожелания посетителей. Она не любила попадаться хозяину заведения на глаза в моменты, когда отдыхала. Кара же проследила за ней скучающим взглядом и дождалась, пока Эрхольм нависнет над ней грозовым облаком.

– Что-то частенько тебе агрессивные посетители попадаются, не находишь? – пробасил он. Кара глубоко вздохнула, бросив быстрый взгляд на тесак в его руке. Это не укрылось от его взгляда, и он убрал оружие на стойку.

– Мое происхождение многих провоцирует на агрессию, – пожала плечами Кара. – Шорра позиционирует себя как земля, радушная для беженцев из Малагории, однако люди ведут себя так же, как и везде. Нигде не любят чужаков. Но здесь проще найти работу.

Эрхольм приподнял одну бровь.

– Что-то мне подсказывает, что агрессии было бы меньше, веди ты себя поприветливее. У тебя на лице написано куда больше презрения, чем у любого из местных. Людей провоцируешь ты, а не твое происхождение.

Кара подняла на него гневный взгляд.

– Они зовут меня заморской девкой, лапают и пытаются выяснить, что у меня под юбкой, – прошипела она. – Мне надо вести себя приветливо, даже если они попробуют на практике проверить, насколько я отличаюсь от материковых женщин?

Эрхольм постарался не подать виду, однако немного смутился.

– Если происходит подобное, просто уходи от стола и зови меня, – строго сказал он. – А в остальном, – он помедлил, – старайся избегать таких ситуаций. Серьезно, Кара, чтобы такого больше не было.

Ответа Эрхольм не дождался. Кара стояла с непроницаемым лицом, глядя в неопределенную точку пространства сквозь своего работодателя. Ей было все равно, чего от нее требовал Эрхольм, его предупреждения никак на нее не влияли. Чего может стоить потеря работы в трактире с ироничным названием «Луч надежды», когда вся жизнь катится к бесам? Малагорию за считанные месяцы привели в запустение, а Совет Восемнадцати вместе с Амином Мала продолжают мародерствовать на том, что осталось от прежде величественного Независимого Царства. Вести из-за Большого моря то и дело доносились до Кары устами Аннет или Лиззи, но пока они не сулили ничего хорошего. Особенно если затея с воскрешением Бэстифара не увенчается успехом.