Последнюю фамилию Юлдашев произнёс с особым нажимом. Вениамин немедленно насторожился – её обладатель содержался сейчас в секретной камере Алексеевского равелина, и именно Остелецкий приложил в своё время руку к тому, чтобы он оказался за решёткой. С тех пор прошло не меньше полутора лет, материалы допросов легли в папки тайного архива юлдашевского департамента, а сам подследственный сидел в одиночной камере, куда ему исправно доставляли книги и пищу из лучших столичных трактиров – граф высоко ценил важного пленника и не собирался морить его в заточении. О суде, разумеется, речи не заходило – даже министр иностранных дел не знал, что Ричард Фрэнсис Бёртон, знаменитый путешественник, литератор и учёный, прославившийся поисками истоков Нила, предпринятыми вместе с Джоном Спиком, содержится в двух с половиной верстах от его кабинета на другом берегу Невы, за крепкими стенами Петропавловской крепости.

– Должен отметить, что министр не совсем прав. – сказал Остелецкий. – Разумеется, главные достижения в исследовании Центральной Африки принадлежат упомянутым личностям, однако наш след там тоже есть. Василий Васильевич Юнкер давно исследует африканский континент, побывал в Ливийской пустыне, в Судане, в экваториальной Африке. Сейчас он где-то возле Великих озёр; правда, сведений от него давно не поступало.

– Что вы говорите? – Юлдашев удивлённо поднял бровь. – У меня как-то из головы вылетело. Действительно, припоминаю что-то такое…

Вениамин усмехнулся – про себя, разумеется. Была у его патрона такая привычка: он как бы между делом упоминал какое-нибудь обстоятельство, факт, фамилию, после чего некоторое время к ним не возвращался. А потом снова поднимал эту тему с тем же сотрудником, выясняя, насколько понятлив тот оказался, сумел ли потратить отпущенное время на то, чтобы овладеть информацией о предмете во всей её полноте? Вот и на этот раз – дней десять назад Юлдашев вскользь упомянул о британских, немецких и прочих экспедициях в Чёрную Африку, ожидая, что умница Остелецкий подхватит мысль на лету и предпримет необходимые действия.

– Да, насчёт Юнкера – это любопытно. – повторил граф. – Не сочтите за труд, Вениамин Палыч, составьте для меня небольшой докладец на сей счёт… скажем, до послезавтра, управитесь? И вот ещё что…

Он слегка помедлил.

– Поинтересуйтесь нашим гостем – как он там, не раскис в своей одиночке? Побеседуйте о жизни, выясните, чем он дышит. Это не слишком срочно, но и откладывать не стоит.

Несмотря на последнее замечание, указание было недвусмысленным. А потому, едва переступив порог «секретной» квартиры, Вениамин подошёл к аппарату, назвал барышне-телефонистке номер и распорядился доставить узника на Сапёрный – втайне, с соблюдением всех предосторожностей. Конечно, жандармы, сопровождающие узника, знают своё дело и перевезли за время службы немало государственных преступников – но даже им нечасто приходилось иметь дело с такими матёрыми волчарами. Ведь рядом с человеком, который содержится сейчас в Алексеевском равелине, любой террорист, бомбист-народоволец или, скажем, польский мятежник, не более, чем кутёнок рядом с волкодавом…

Арестантская карета имела одно-единственное узкое окошко, в задней двери и к тому же, зарешёченное. Узника впихнули внутрь; следом в карету втиснулись двое конвойных, и ещё один встал на широкую подножку сзади, держась за поручень. Серьёзная охрана, что и говорить – трое в полной амуниции, включая карабины за спиной и сабли в блестящих ножнах. Грозный вид дополняли мерлушковые с алым верхом шапки с кокардами и закрученные до уголков глаз усы. Однако, пленник глядел на это, пряча усмешку. Дойди дело до схватки – неуклюжие карабины и сабли будут только мешаться. Правда, у каждого на боку кобура с огромным револьвером системы Смит-и-Вессон, но его ещё надо выхватить…