И его страсть и влечение к этой женщине горьким ядом отравляли его, делали все холоднее, все отстраненнее от прочих людей. Любить и не любить, как такое возможно? Пылать и леденеть?

— Вы думаете обо мне слишком примитивно, — холодно заметил он. — Да и о девице тоже. Я мог ей не понравиться. Алекс, Рэй, — безразлично произнес Тристан, — за этой девушкой надо проследить. Разузнать, что она замышляет — если замышляет.

Некромант усмехнулся.

— Примитивно? Нет, не примитивно. Верно, вычленяя самую суть. Зная ваше слабое место. Вы, ваша милость, слывете охочим до красивых барышень. Вас нужно было вывести из игры. Надо было, чтоб вы влипли, голову потеряли. Чтоб вам не до чего и ни до кого не было дела. Чтобы в нужный момент вы не пришли на помощь тем, против кого направлен удар. Чтобы были глухи ко всему кроме своего нового увлечения. Вот ее и подсунули вам.

— А ты? В какую часть плана вписываешься ты?

Некромант хрипло и горько рассмеялся.

— Никуда, — зло произнес он. — Обо мне вы знать были не должны.

— Но вас не я поймал, — заметил Тристан. — Я бы и не узнал, если б не госпожа герцогиня.

Некромант зло сверкнул глазами на молчаливую герцогиню.

— Еще одна ошибка этого господина, — прошипел он яростно, недобро глянув на женщину. — Вас, Ваше Высочество, он в расчет не брал! Баба в правителях — это смешно! Женщина… Жалкое, беспомощное, ноющее существо. Фигура чисто номинальная. Много блеска, но нет силы. Нет решений и нет возможности укротить того, кто сошел с ума…

— Сошел с ума? — повторила герцогиня. От волнения она позабыла шептать, и ее испуганный голос показался Тристану знакомым.

Некромант зашелся в хохоте вперемежку с кашлем, и Алекс отступил от него, лишая своего целительского дара.

— И что ты сделаешь, баба? — неуважительно поинтересовался некромант, явно издеваясь. — Хватит силенок-то тягаться с Ним? Осмелишься? Или забьешься в уголок и примешь волю тех, кто действительно чего-то стоит?

Герцогиня молчала и смотрела на некроманта, но Тристан мог поклясться, что сквозь вуаль видит, как яростно полыхают ее глаза.

— Ты попачкала свою черноту, позвав сюда этого, — некромант, позабыв, как может быть больно, снова сделался дерзким, и на Тристана указал небрежным кивком головы. — Темный мир не прибегает к услугам светлого! Никогда! Где Черные Герцоги прошлого? Где их жестокость и решительность?

— Я была с тобой недостаточно жестока? — холодно удивилась Герцогиня.

— Зачем такая жестокость, после которой наступает милосердие! — хохотнул некромант. — Не-ет, если бы ты действительно была на что-то способна, ты бы карала всех без сомнений и сожалений. Никто бы и не посмел замыслить интригу против тебя. И до меня бы очередь не дошла. А ты так ничтожна, что твою власть может снести одним своим словом безумный старикашка…

— Это еще кто? — недовольно поинтересовался Тристан.

— Потом объясню, — коротко бросила герцогиня.

Она шагнула к некроманту, без обиняков ухватила его за волосы и заставила подняться на ноги.

— Значит, я недостаточно жестока? — прошипела она зловеще. — И никого не караю без сожалений? Вам нужен не разум, не мудрость и не справедливость, а кровавая тирания? Что ж, никогда не поздно начать!

Золотой клинок снова появился в ее руке, затянутой в черную перчатку, и Тристан понял, что это оружие она не носит. Она с ним единое целое, как и он со своим мечом.

На лице некроманта выписался ужас, когда острие этого клинка коснулось его голого живота и накололо кожу. Вся бравада, вся спесь сползла с него, как старая кожа со змеи.