Густав выглядел очень оживленным и довольным, несмотря на то, что предстояло ехать в какое-то совсем уж недоброе место. И близнецы ему не уступали; после обеда в столовой они устроили игру в орлянку, оспаривая друг у друга право идти первым — после отца, разумеется. Тристан хмурил брови и размышлял, под каким бы благовидным предлогом не брать с собой сыновей, и предлога такого не находил.

«Они выбрали свой путь, путь инквизиторов, — твердил он себе. — И их надо учить. Но магия пресвятая, как же трудно и страшно вести в логово нечестивцев своих детей!.. Это не все равно, что идти в бой самому. Это даже не описать. Попадание в любого из них, в Рэя или Алекса, все равно, что в сердце. Сразу».

— Ну, все готово, — произнес Густав, появляясь на пороге и отирая руки какой-то промасленной тряпкой. — Можно выдвигаться. Ваша, милость, вы прям во всеоружии! И подраться, и даму покорить! Все-таки, женские руки в доме — это очень хорошо! Ах, как вам к лицу этот галстук!

— Если бы не я, — суфлерски поддакнула невесть откуда взявшаяся Диана, — этот прекрасный шелковый галстук так и пылился бы в шкафу. И сорочка тоже. А новое прекрасное кашемировое пальто? Так и ходили бы в рваном! Оно все посечено, словно взрывом!

— Чисто граф инкогнито! — восторженно подхватил Густав. Блеск дорогих запонок Тристана отражался в его глазах, и оборотень был в полнейшем восторге.

На бесхитростном лице Густава выписалось прямо-таки благоговейное выражение. Он лишь языком цокал, рассматривая безупречно одетого Тристана.

— Ну, чисто в театр собрались, ваша милость!

Тристан лишь усмехнулся; оборотень говорил всегда прямо, то, что думает, и восторженно, иногда вгоняя инквизитора в краску. Его уважение к Тристану было абсолютным. Да, Густав стал опытным инквизитором, хитрым, умелым, повзрослел, но в душе он оставался все тем же деревенским пареньком, каким его встретил Тристан.

— Да, думаю, спектакль будет еще тот, — буркнул в ответ Тристан. — Ни к чему все эти цацки…

— Как это ни к чему?! — возмутилась Диана, смахивая невидимую пушинку с плеча инквизитора. — Вы к даме едете или куда?!

— К ведьме, — неприязненно поправил ее Тристан. — Которая к концу вечера, вероятно, закончит свою жизнь на костре.

«Королевский сын», — отчего-то подумал Тристан, рассматривая свое отражение в зеркале. Стараниями неугомонной Дианы он приобрел какой-то неуловимый, тонкий лоск и шик, и выглядел так, как будто в самом деле собирался на званый вечер, а не на опасную встречу. Подобранный ею костюм подчеркивал его природную стать, его стройность и скрытую, потаенную силу. Даже его белоснежные волосы сегодня были прибраны особенно аккуратно и лежали волосок к волоску.

— Ну, идем! — произнес он решительно, и привычным жестом нашел эфес своего старого черного меча, проверяя, с ним ли его верное оружие.

***

Темный дом, что указала им плененная паучиха, чем-то походил на склепы, по которым в свое время Тристана водил гемато-король Генрих. В темноте запущенного, буйно разросшегося сада, на фоне ночного беззвездного неба стены старинного здания белели, словно призрачные. Поднимаясь по лестнице, Тристан вслушивался в ночные шорохи и звуки, и то, что он слышал, ему не нравилось.

Он слышал шелест крыльев, но это были не мягкие крылья ночных птиц, а кожистые крылья каких-то созданий, порожденных мраком.

Помимо своих шагов и шагов сопровождающих его сыновей и Густава он слышал быстрый топоток ног следящих за ним людей. Следят? Отчего не показываются? Не встречают? Подсматривают из темноты. Будто боятся показать свои лица инквизитору.