Время близилось к ужину, а Максим все еще ни разу не показал головы из своей комнаты. Одной бродить по дому мне казалось бестактным, но все же, шествуя по хорошо изученному маршруту спальня – кухня, я наткнулась на небольшую, но плотно заставленную книжными шкафами библиотеку и комнату с креслами, как в кинотеатре, и экраном во всю стену.

Я начинала сходить с ума не только от безделья, но и от беспокойства за Макса. А вдруг он что-то с собой сделал на эмоциях? Да нет, бред. Барский слишком любит себя, чтобы из-за какой-то сиделки наложить на себя руки. И все же, когда стрелка часов перевалила за восемь часов вечера, с полным подносом еды я направилась к комнате Макса.

— Я знаю, что ты меня слышишь! — притопнув ногой, вскрикнула я, разливая немного супа прямо на поднос.

Прошло уже около десяти минут, как я долбилась в закрытую дверь его спальни. Ни ласковые слова, ни уговоры, которые были вначале, ничего не действовало на этого упрямца. Я бы могла оставить все, как есть. Честно, мне все равно, ел ли он за сегодня хоть вообще что-то. Но что же я за сиделка такая, от которой прячется собственный подопечный? И за что тогда мне должны платить деньги, если я не буду выполнять свои обязанности, продолжая шататься по дому, словно приведение.

— Вообще-то, это я должна обижаться на тебя! Напоминаю, что по твоей милости использованная игла оказалась в моей ладони, — продолжала кричать в щель между дверью, думая, что так будет лучше меня слышно.

Это действительно были не шутки. Я не знаю, какой образ жизни вел Барский до своей слепоты, но что-то мне подсказывало, что не самый здоровый. Поэтому провериться все равно стоило. Только вот вирус проявится минимум через три недели, и раньше этого времени нет смысла сдавать кровь на анализ.

— Не хочешь ужинать, давай займемся чем-нибудь. Видела, что у вас тут свой мини-кинотеатр, — произнесла я и тут же стукнула себя по лбу, осознавая всю дикость своих слов.

Предложить слепому посмотреть фильм! Это же надо было додуматься.

— Надеюсь, что это ваше чувство юмора, а никак не компетентность в уходе за незрячими людьми.

Я повернула голову на голос, что неожиданно раздался справа от меня. Мужчина средних лет в деловом костюме и со стойким запахом алкоголя кинул изучающий взгляд на поднос с едой в моих руках, а затем на меня.

— Я просто сказала, не подумав, — стала оправдываться, сжимая пальцами поднос сильнее от неловкости.

— Надеюсь, это не постоянная ваша черта, — мужчина хмельно улыбнулся, сложив руки в карманы брюк.

Меня затопило чувство возмущения от открытого хамства, только я так и продолжала стоять, прикусив язык, разглядев знакомые черты: те же темные вьющиеся волосы, только коротко подстриженные, прям как у Макса в школе, и наглую ухмылку на лице, кричавшую о вседозволенности её обладателя.

— А вы…

— Антон Николаевич Барский. Отец этого упрямца, — он кинул взгляд на дверь, — и человек, платящий вам зарплату.

Он сделал многозначительную паузу, словно ожидал чего-то, продолжая буравить меня взглядом. Или этот мужчина ожидал, что после его слов я упаду ниц и буду целовать его начищенные ботинки?

— Знаете, Вика, — Антон Николаевич сделал шаг вперед.

— Виктория, — сразу же поправила я его.

— Конечно, — склонив голову набок, он чуть сузил глаза. — Сумма в вашем договоре превышает десять прожиточных минимумов, и я бы хотел видеть, что вы полностью отрабатываете те деньги, что я вам плачу.

Сходство с сыном поражала. Это касалось не только внешности, но и того, с какой легкостью они могли оскорбить человека, чувствуя при этом собственное превосходство.