Вместо этого я долго изучаю его тело, пока Давид изучает моё в ответ. В конце концов я не выдерживаю и все-таки говорю:

- В тебя недавно стреляли, - это было похоже на преуменьшение. В него явно стреляли много раз, а о природе некоторых из шрамов у меня и вовсе не получалось догадаться.

- Было дело, - ворчит он, похоже, разозлившись. - Это проблема?

Я качаю головой, хотя мне интересно, как все это произошло. Он уголовник? На полицейского он не похож, так что какая тут может быть альтернатива?

Кажется, в моем лице он замечает что-то, что заставляет его удивительно смягчиться, чтобы успокоить меня таким тоном, которого я еще от него не слышала. Мне нравится такая перемена.

- У меня жизнь была не сахар. Но, Лина, слушай внимательно, я обещаю тебе: я никогда не причиню тебе вреда. Хорошо?

Я отрывисто киваю.

- Но я груб в постели, предупреждаю еще раз, - считает нужным добавить он.

Я облизываю губы и снова киваю.

- Очень груб, - продолжает он. - Но тебе понравится, я уверен. На самом деле, если мои инстинкты не ошибаются, скоро ты станешь умолять меня о большем.

Он нетерпеливо стягивает с себя штаны, снова начиная раздавать приказы:

- Ложись на кровать. На спину. Руки над головой.

Я почему-то жмурюсь, подчиняясь.

Он бросает на кровать несколько презервативов, наклоняется надо мной, уперевшись руками по обе стороны от моих ребер, и взглядом буквально облизывает мое тело.

- Ты такая… - выдыхает он и внезапно запинается.

Закрыв глаза, Давид качает головой, и открыв их снова будто бы уже не хочет говорить комплименты. Мне становится немного обидно.

Однако я недолго переживаю по этому поводу, потому что его руки вскоре оказываются на поясе моих брюк, и вот я уже остаюсь без одежды.

Освободив меня от нижнего белья, он на мгновение отвлекается.

- И ты носишь это? - он кончиками пальцев проводит по тонкому кружеву.

Я просто киваю. Мне не хочется говорить ни о нижнем белье, ни о чем-либо другом. Мне нужны действия, а не слова.

Он качает головой, избавляя меня от белья, и продолжает разглядывать меня с какой-то особенной жадностью во взгляде.

- Раздвинь ноги, - жестко приказывает Давид.

Пока я выполняю сказанное, Давид ругается себе под нос, заставляя меня таять от эмоций, которые мелькают в банальных, казалось бы, словах.

- Есть у тебя какие-нибудь пожелания, прежде чем мы начнем? - спрашивает он. - Предупреждаю сразу: если ты не скажешь сейчас, потом остановиться я уже не смогу.

Я облизываю нижнюю губу, наблюдая за тем, как каждое мое движение в полной мере захватывает его внимание.

- Мне не помешал бы еще один поцелуй, - мягко отвечаю я.

Давид нависает сверху, почти придавив меня к кровати, перехватывает запястья над головой своей огромной ладонью.

Склонив свое лицо к моему, он приникает к моим губам.

На этот раз его поцелуй другой, больше похожий на то, что я ожидала изначально. Я даю ему все, о чем он просит, - тело подчиняется, бедра подрагивают в предвкушении.

Застонав в знак протеста, когда он отстраняется, я снова отвлекаюсь сразу после того, как его губы двигаются по моей челюсти к шее, облизывая, посасывая, покусывая нежную кожу. Когда его горячий рот добирается до моей груди, меня будто пронзает электричеством, и моя спина выгибается навстречу прикосновениям.

Я могла бы сорваться только от этих умелых ласк, настолько сильно закипало в моей крови возбуждение.

К счастью, он хочет меня настолько же сильно.

Оторвавшись от моей кожи, Давид тянется за презервативом. Широко раздвинув мои ноги, он пристраивается между бедер, примеряясь. Я стараюсь приподняться, чуть наклонив голову вперед, чтобы видеть все происходящее своими глазами.