— Знакомьтесь, — доносится до меня словно с другой планеты. — Наш сын, Михаил.

Наши взгляды встречаются, у меня слабеют ноги, а в светлых глазах Миши вспыхивает узнавание, а затем и улыбка. Папе как-то удаётся подвести нас на шаг ближе к гостям. Я вижу боковым зрением, как он пожимает руку статному, высокому мужчине средних лет, но для меня всё это кажется нереальным. Словно сон. Волнительный и ужасно тревожный...

— Наша дочь, Арина. Студентка педагогического института, факультет иностранных языков.

Господи Боже мой, семья Самойловых, недавно переехавшая в наш город — специально не придумаешь!

— И Миша наш туда перевёлся! Технолого-экономический факультет!

— Так вы, наверное, уже знакомы? Арин? Арина?

Внутри назревает паника, я пытаюсь сглотнуть сухость и отвести шокированный взгляд от лица Миши. Он-то и приходит мне на выручку — преступно позволяя мне млеть перед ним ещё сильнее.

— Не лично, но приходилось сталкиваться в коридорах института. Ваша дочь, Александр Васильевич, невероятно красивая девушка — сразу же притягивает взгляд. Я очень рад нашему наконец состоявшемуся знакомству.

Папа снисходительно хмыкает, мама вместе с мамой Миши взволнованно смеётся, шёпотом переговариваясь о чём-то друг с другом, затем мама спохватывается:

— Что же мы стоим в прихожей? Пойдёмте в гостиную!

— Да, пусть Арина составит приятную компанию Мише. Миша, будь, как всегда, вежлив с девушкой.

Мы остаёмся наедине...

Миша подходит ближе, слегка склоняется ко мне и спрашивает:

— Прекрасно, когда надежды сбываются, не находишь, красавица?

Ох уж этот тихий низкий голос, вызывающий острые мурашки по коже...

— Нам... за стол, — выдыхаю я и резко разворачиваюсь от шатена. Затылок ударяется о что-то твёрдое, следом доносится вздох боли. Я поворачиваюсь обратно и прижимаю руки ко рту:

— Прости, пожалуйста!

Миша щупает переносицу, на губах играет весёлая улыбка, глаза смеются:

— Всё нормально, я цел. Теперь мы квиты?

— Я тогда не ударялась головой! Ничем не ударялась. Просто неожиданно было с тобой столкнуться. Ты меня и не задел вовсе! Никаких ушибов! Мне так стыдно... За то, что сейчас. Пожалуйста, прости. У меня и в мыслях не было тебе как-то мстить. Я не нарочно! Мне так неловко, ещё раз извини...

— Я пошутил, Арин, — благоразумно перебивает меня Миша, улыбки на лице как не бывало. — Нам и правда стоит пойти за стол.

Ну вот...

Я закрываю рот, осторожно разворачиваюсь и направляюсь к дверям гостиной, из-за которых доносятся голоса взрослых. По дороге костерю себя на чём свет стоит.

Потому что я невозможно жалкая!

Меня усаживают рядом с Мишей, чтобы я за ним ухаживала; и в целом я справляюсь с этой задачей, если не считать дрожащих рук. На Мишу стараюсь не смотреть, чтобы не расстраивать себя ещё сильнее, если вдруг увижу на его лице полное разочарование. Впрочем, спустя ещё какое-то время я более или менее прихожу в себя: вежливо отвечаю на вопросы гостей и родителей, поддерживаю беседу с мамой Миши, которая сидит ко мне ближе других, и стараюсь, чтобы никто не заметил, как у меня раз от раза нервно сводит челюсти. Особенно тогда, когда говорит Миша.

А говорит он много и наверняка интересно, но только я никак не сосредоточусь на содержании, потому что меня до невозможности волнует звучание.

Вскоре стадия знакомства плавно перетекает в разговоры о работе; я подмечаю, как отец Миши аккуратно избегает острых углов, дабы угодить своему начальнику — моему папе. Его жена тоже старается подбирать правильные слова. Мама, разумеется, во всём соглашается с папой.