Он наклоняется за очередной коробкой и флегматично замечает:

— Иди куда шла, отличница.

— Знакомы, значит? Понял.

— Как? — продолжаю я возмущаться. — Если ты весь проход загородил?! В магазине есть специальные тележки! И парковка за углом! Что за необходимость в угоду себе портить жизнь другим?!

— Чёрт... Тебе и правда стоит переспать с кем-нибудь.

Да как он... Я бросаю тревожный взгляд на вновь приободрившегося приятеля Волкова, делаю шаг ближе и шиплю:

— Ты совсем уже того?!

Волков наступает на коробку, став выше ещё на голову, наклоняется ко мне и подхватывает под мышки. Дергает вверх. Я, вскрикнув от испуга, легко и без видимых усилий со стороны этого мерзавца перелетаю через нагромождения стройматериалов и приземляюсь с другой стороны от них. Дышу часто и возмущённо. А Волков тем временем спрыгивает с коробки:

— Проблема решена. Вали уже отсюда.

— Ты...

Волков делает шаг ближе, нависает надо мной, взгляд синих глаз опасно вспыхивает, и мне вмиг становится страшно.

— Исчезни, я сказал.

Я непроизвольно делаю шаг назад, сглатываю страх и, прежде чем развернуться и уйти, как настоятельно советуют, замечаю:

— Тебя, Волков, нужно срочно изолировать от нормального общества.

Я ухожу, а за спиной звучит весёлый хохот. Волков, кстати, тоже смеётся. Неадекватный придурок.

4. Глава 4

Антон

— Понял и принял. Исправлюсь.

Игнатов, декан моего факультета, окидывает меня недоверчивым взглядом и напоминает в очередной раз:

— Лидия Петровна ручалась за тебя, Антон. Прекрасная была женщина. Прошу тебя, не предавай её память.

Я сжимаю зубы, отвернувшись, затем обещаю:

— Будет Хрусталёву письменная объяснительная. Слово даю.

— Твоему слову я верю. Можешь быть свободен.

Я с шумом поднимаюсь с кресла напротив массивного стола и иду на выход из кабинета Игнатова. По дороге сбрасываю десятый по счёту вызов от сестры. Достала. Никак не дойдёт, что я уже давно отказался от идеи потакать их слабостям.

Спускаюсь на первый этаж и, миновав вестибюль, выхожу на улицу. Здесь-то меня и поджидает сюрприз.

— Ато-о-он!

Не успеваю я спуститься с низкого крыльца, а ко мне уже, радостно вереща, несутся две малявки. Облепляют меня с двух сторон: Лерка обнимает за бока, Кирка вцепилась в ногу, как маленькая обезьянка. Я тереблю их волосы, а затем недовольно смотрю на сестру, которая привалилась боком к моей машине; у её ног стоит пара увесистых сумок. Отцепляю от себя девчонок и иду к ней.

— Какого хрена опять случилось?

Пьяные глаза на мокром месте, в уголке губ запёкшаяся кровь, взгляд несчастный, но своего рода решительный. Я его узнаю, видел не раз.

— Я ушла от него, Тош. Снова поднял на меня руку. Теперь точно, слышишь? Ни за что к нему не вернусь. Урод несчастный.

Не вернётся она, как же.

— Я здесь при чём, Тань?

— Не могу я к маме пойти, Тош. Нервничать опять будет, припоминать, что она говорила не выходить за него. Мол, молодая была, глупая, лишь бы сбежать от мамки, которая всё для своих детей, чуть в попу их не целовала. Ну что я тебе рассказываю? Будто ты её не знаешь. Батя ещё на девчонок рычать будет, они ж малые ещё, беситься будут, а тому гробовую тишину подавай, чтобы со ставкой не ошибиться, — сестра подаётся ко мне, цепляется в руку: — Тош, одна ночь, обещаю. Приюти, а? Завтра же начну искать съёмную квартиру.

— А сегодня будешь продолжать праздник жизни? — бросаю я выразительный взгляд на бутылку пива у неё в руке. — Ты же знаешь, что я не терплю...

— Я, чёрт возьми, развожусь, Антон! — перебивает она меня. — Детей без отца оставляю! И без крыши над головой! Я его боюсь, понимаешь? Думала, убьёт меня сегодня прямо у девчонок на глазах!